Рождественские байки с Перекрёстка - страница 9
Сердце прыгнуло вверх и отчаянно заколотилось, а следом ему будто хорошо дали под дых. Алла с девочкой, девочка небольшая, такая же красивая, как мама — мать и дочь, фото подписано: «Моей девочке уже восемь, как быстро летит время!» И ниже в комментариях: «Катюшка у нас красавица, как мама!»
Положил телефон на подоконник и нагнулся, хватая ртом воздух. Сердце билось о ребра как бешеное, кровь стучала в ушах, а Матвей смотрел в глаза серьезной, маленькой девочки, до боли знакомые, голубые, как летнее небо, потому что эти глаза он каждое утро видел в зеркале, когда брился, свои собственные.
Такие маленькие девочки как она не заводят аккаунты в фейсбуке, руки дрожали, но Север нашел инстаграмм и забил «Катя Демидова». Ничего. Правильно, ничего, потому что она Соколова. Соколова, мать твою, хотя должна быть Северова, и была бы Северова, если бы он как последняя скотина не прятался у себя в квартире целых три дня, а пришел за Алей сразу, а если бы та отказалась идти, взвалил бы на плечо и отнес домой. И там ползал бы перед ней на коленях до тех пор, пока она не простила, а она простила бы обязательно, потому что у таких, как Алька если любовь — то на всю жизнь. И такие как она на всю жизнь, теперь Север знал это совершенно точно.
Катя Соколова тут же нашлась, он увеличил фото и, схватив телефон, жадно рассматривал лицо своей дочки, все еще не веря в счастье, так неожиданно и по-царски преподнесенное ему в этот вечер.
«Как же ты был прав, копытогрогий… Или ты знал?»
«Да не знал я ничего, чего пристал? Так, блефовал… Да не толкайся ты, ладно, ладно. Ты попросил и поверил, вот и получил, все согласно регламента в рамках действующего законодательства…»
Темные, аккуратно зачесанные назад волосы. Точеные скулы, как у матери, а вот губы его, как и глаза, и вообще если присмотреться, она больше на него похожа, чем на Альку. Матвей глянул на дату рождения и быстро просчитал в уме. Да, все сходится, но здесь и считать не надо было, он сразу узнал дочь. «Катя… Катюшка…»
Его дочь родилась без него, жила без него долгих восемь лет, в ее жизни был даже какой-то Демидов, которого та вполне могла называть папой, только от одной этой мысли Северу хотелось крушить все вокруг. Аля сейчас одна, ни на одной из фотографий не наблюдалось никакого Демидова, но все же Север развел на разговор подошедшую к автомату медсестричку с приемного покоя, угостив ее кофе. И через десять минут знал о докторе Демидовой больше, чем она знала о себе сама.
Прекрасный врач, с мужем разведена, воспитывает дочь. Любовник если и есть, то никому о нем не известно. Матвей взял два капуччино и вернулся к операционной. Он больше не отпустит ее. Если есть любовник, ему же хуже, придется отвалить, потому что Север девять лет не жил без своей Аленькой, а существовал, как бездушная оболочка. И теперь, когда он нашел свою Птичку и узнал, что у него есть большая, умная и красивая дочь, он будет сражаться за них со всем миром, только лишь бы Алька снова не упорхнула от него. Она простит его и вернется, Север был уверен, вот только не уверен был, в этой жизни или в следующей.
***
Алька устала так, что ни рук, ни ног не чувствовала, казалось, она не идет, а парит над полом, словно бестелесный призрак. Зато сердце ощущалось хорошо, вот оно как раз никуда не делось, давило и ныло в груди, напоминая о глупой, никчемной любви, которая никак не хотела отпускать ее из цепких лап.
Матвей Северов, и где он взялся, ведь она была уверена, что отпустила, забыла, разлюбила… Но стоило ему посмотреть в глаза, и девять лет как не было. Ни мужчин не было, в которых она искала спасение, ни чувств, которые, как ей казалось, рождались в душе, ни самой души. Лишь пепелище, где через толщу праха и пепла смог пробиться один-единственный цветочек, слишком маленький и хрупкий, но лишь он придавал ей сил жить дальше. Катюшка.
Поэтому Алька изо всех сил старалась вернуть отцу его сына, чужая боль не сдует пепел с ее души, маленькие дети не должны умирать, а их отцы не должны сходить с ума от горя… Она вышла в коридор и сняла маску