Рождественские рассказы - страница 2

— А вы знаете, господа, что значит ночью выстрел, да еще такой, которого причину вы объяснить не можете?

Овинов обратился не к нам всем вообще, а к братьям Грызуновым, доктору и господину Терпугову с супругой.

— Ну, обыкновенно, выстрел — и все тут... кто-нибудь... зачем-нибудь... Мало ли что!..

— Нет! По-нашему это вот что: мигом на коней и, на слух, все туда!.. Коли стреляют — значит, беда!.. А коли беда — иди на выручку!.. Вот, что это значит...

Полковник Ларош-д'Эгль поднялся с места, шагнул к хозяину и крепко стиснул ему руку...

— Помню и, конечно, никогда не забуду!.. — сказал он, сел на свое место и, обращаясь уже ко всем, пояснил: — Это была последняя, пятая пуля из моего револьвера. Затем оставалось только вынуть шашку и погибать, потому что их было человек восемь... Не раздайся топот коней и голоса... не появись вовремя, как с неба свалившаяся, помощь — я бы, конечно, не сидел здесь, не пил бы этой мадеры и не любовался бы прелестными глазками нашей милой собеседницы!

— Merci! — протянула та полковнику свою ручку...

Терпугов сделал недовольную гримасу.

— Ну, как вы думаете, господа?.. Почему мы смолкли?..

Хозяин опять обратился к прочим членам компании.

— Да просто потому, что наговорились; речь оборвалась, ну, и перестали!

— Нет, я не про то... А почему именно в эту минуту?.. Ведь мы могли также замолчать и минутой позже!..

— Случайность!..

— Во всяком случае, для меня лично, очень уже счастливая случайность! — добавил полковник Ларош-д'Эгль.

— Ну, а теперь, вот тоже разом замолчали... Это тоже что-нибудь означать должно? — спросил скептик-доктор.

— На этот раз для того, чтобы дать повод рассказать мне тоже весьма интересную историю, по поводу тоже кажущейся случайности! — заговорил один из братьев Грызуновых, младший. — Действительно, как подумаешь, почему это, случайность, а так кстати?

— Расскажите! — одобрительно произнес хозяин дома.

— Да это было неделю всего тому назад. Вы все знаете, как я аккуратен относительно оружия!.. Ведь уж, кажется, осмотрительнее меня и спокойнее нет в этом отношении ни одного охотника...

— Это верно! — подтвердил его брат.

— Ну, вот; стою я в цепи, шестым нумером... Медведя поднимают здоровенного!.. Внимание напряжено. Тишина в лесу, в цепи, то есть, мертвая, глаза так и пронизывают чащу, а слух работает так, что зайчишка за версту чихни — и то не прозеваешь... Стою уже с полчаса, а, может, и больше... Вдруг впереди, в кустах, что-то засопело и затрещало... Приглядываюсь: лезет косолапый!.. Ближе, ближе... шубу его уже ясно различаю. Пора! Я — бац! из одного... бац! из другого... Что за черт!? Тюк да тюк и всего тут... Я к замку — а патронов нету!.. Забыл вложить! Я-то? Да так с разряженным ружьем в цепи сколько времени простоял!.. Ну, и слава же тебе Господи!..  «Полегче, барин! — Это медведь-то мой, говорит. — Я староста Никон, иду доложить, что мишка, через загонщиков, задним ходом прошел к Никулинскому перелеску»...

Большинство слушающих невольно расхохотались.

— Чего смеетесь!? — покачал головой рассказчик. — Не смеялись бы, кабы я две разрывные послал в бок неповинному старосте Никону...

— Не лезь, как дурак, прямо на цепь! Обходи стороной! — вступился было брат.

— От этого, брат, не легче бы было! Конечно, не засудили бы за убийство человека, а все бы тяжелый камень всю жизнь на душе протаскал бы!

— Конечно! — согласились все.

— А ведь тоже, подобная забывчивость со мной в первый раз и, конечно, в последний! Ведь не будь свидетелей, никто из знающих меня не поверил бы... Случайность — значит, и весьма редкая, счастливая, тоже случайность!.. Я, вот, за такую случайность молебен служил в часовне Петра Великого; своему патрону — Николе угоднику — свечу поставил, да и всю жизнь не забуду... Так-то!

Охотно согласились и все мы, что молебен отслужить следовало.

Вошел татарин, слуга Овинова. И сапоги-то у него мягкие, и ковры мягкие-мягкие, взошел, как кошка, неслышной поступью, оглянул стаканы — у кого пусто было, долил и так же неслышно скрылся за дверью.

— А расскажи-ка им про Шайтана и Орлика! — обратился хозяин к капитану Кара-Сакалу.