Рождество «Непобедимого солнца» - страница 3

Строго разсуждая, культъ Миѳры, въ язычествѣ своемъ, удалялся отъ христіанскихъ началъ врядъ ли на большую дистанцію, чѣмъ нѣкоторыя ереси напр., чудовищныя бредни офитовъ или каинитовъ, которыхъ, однако, церковь признавала, хотя заблудшими, но все же христіанами. Насколько хорошо понимала церковь неудобство соприкосновенія съ ея обрядами таинствъ миѳраитическаго солнечнаго культа, характеризуетъ и слѣдующій историческій результатъ. Ставъ у кормила государственной власти, христіанство показало себя довольно терпимымъ, по крайней мѣрѣ, на первыхъ порахъ. Конечное торжество надъ язычествомъ совершилось путемъ побѣдъ спокойныхъ и кроткихъ, безъ гоненій и притѣсненій: умиравшій паганизмъ не оставилъ по себѣ мучениковъ. Но не менѣе извѣстны, съ другой стороны, энергія, съ какою сражались между собою разные толки древняго христіанства, безпощадная ревность, съ какою католическая церковь истребляла ереси, возникавшія въ нѣдрахъ ея. Вражда побѣдоноснаго христіанства къ культу Миѳры, по систематическому характеру своему и быстрымъ истребительнымъ результатамъ, напоминаетъ скорѣе именно эту противоеретическую, а не противо-языческую страстность. Миѳра — солнце — какъ бы объявленъ исключительно вреднымъ изъ всѣхъ другихъ божествъ идольскихъ. Въ то время, какъ дряхлому эллино-римскому Олимпу даютъ умирать своею смертью, съ равнодушіемъ презрѣнія: эти, молъ, идеи и безъ того давнымъ-давно мертвыя! Оставимъ же мертвымъ хоронить своихъ мертвецовъ! — въ то самое время, противъ Миѳры въ Римѣ и новорожденной Византіи, какъ впослѣдствіи противъ Сераписа въ Александріи, чувствуется ожесточеніе энергической борьбы, какъ противъ живого и полнаго силъ соперника. Историческія параллели доказываютъ намъ, что это — постоянный законъ религіозной эволюціи: гоненіе культа торжествующаго противъ культа вытѣсненнаго и вымирающаго, противъ открытаго, но безвозвратно побѣжденнаго врага своего, бываетъ всегда гораздо слабѣе, чѣмъ гоненіе противъ толка, — родственнаго, но не совсѣмъ согласнаго съ ортодоксально провозглашенною догмою. Въ государствахъ магометанскихъ суннитъ относится къ шіиту гораздо хуже, чѣмъ къ естественнымъ врагамъ своимъ — христіанину, еврею, буддисту, гэбру. Лютеръ, когда самъ сталъ «папою въ Виттенбергѣ», мягче пишетъ о католицизмѣ, чѣмъ о Цвингли и Мюнцерѣ. Мы, — современные христіане, — довольно равнодушны къ идолопоклонничеству какихъ-нибудь мултанскихъ вотяковъ, но принимаемъ энергичныя мѣры противъ раскола, штунды, раціоналистическихъ сектъ. Дряхлая Кереметь для нашей вѣры такой же безсильный врагъ, какъ для побѣдителей-христіанъ IV и V вѣка мраморъ, бронза и дерево низверженныхъ идоловъ: мы позволяемъ спокойно вымирать язычникамъ-вотякамъ; вѣка Константина и Ѳеодосія дозволили сравнительно спокойно вымереть язычникамъ государственной римской религіи. Но — подобно тому, какъ отъ насъ должны выселяться духоборы и штундисты, — въ христіанско-государственномъ Римѣ уже не могли ужиться и миѳраиты — съ ихъ почти христіанскою моралью и обрядностью, но безъ вѣры въ самого Христа.

Уже пятьдесятъ лѣтъ спустя послѣ реформы Константина — въ 377 году, по приказу римскаго префекта Гракха — пещеры и жертвенники Миѳры старательно уничтожаются. Миѳру не въ силахъ защитить даже могущественное вліяніе Юліана Отступника. Въ половинѣ V вѣка культъ Миѳры окончательно угасаетъ. Пещеры засыпаны, храмы заперты, жертвенники разбиты, монеты, посвященныя Deo Soli Mithrae, перелиты съ новымъ штампомъ.

Нельзя отрицать, однако, что иныя стороны гонимаго миѳраизма, какъ солнечнаго культа, принесли христіанству и нѣкоторую практическую пользу, облегчивъ многимъ прозелитамъ переходъ къ христіанскимъ воззрѣніямъ, символамъ, образамъ и метафорамъ. Темный человѣкъ, привычный поклоняться Миѳрѣ, какъ «Soli invicto», легче принималъ Христа, когда слышалъ, что Христосъ есть солнце правды, неугасаемый светъ, сіяніе вѣчной красоты, свѣтъ, который и во тьмѣ свѣтитъ, и — что честь и хвалу Ему воздаютъ въ тѣ же сроки, когда онъ, солнцепоклонникъ, привыкъ чествовать свое Непобѣдимое Солнце.