Рождество с тобой (сборник) - страница 6

Я помню свою первую влюбленность. Это было в первом или втором классе, и его звали Уолтер. Он нравился мне до пятого класса, а потом его семья переехала. Хоть убейте, не могу вспомнить его фамилию, что странно, так как я почти уверена, что провела большую часть того года, рисуя его имя в своей тетрадке и воображая тот день, когда наши пути снова пересекутся.

Я беру Руби за руку, мы переходим улицу и заходим в парк. Из динамиков, установленных на кленовых деревьях, громко звучат рождественские мелодии, дети же тем временем устроили битву снежками.

Все в городе любят приходить в парк, чтобы покататься на коньках. Но лучше всего бывает в полдень, когда собирается церковная группа.

Мама и папа всегда предлагали пойти со мной, но я убеждала их не отвлекаться от работы, и тогда я могла бы притвориться, что взрослее, чем была на самом деле.

Издалека кто-то зовет меня по имени — еле слышно, но есть что-то в том, как реагируешь на голос близкого человека — он всегда доходит.

Я оборачиваюсь и замечаю мою сестру Элизу и золовку Эмбер, отчаянно размахивающих руками. Они заняли нам скамейку, и мы с Руби направляемся к ним.

— Тетушки, — кричит Руби, отпуская мою руку.

Она бросается к ним, слегка поскальзывается на уже утрамбованном снегу, смеется, и с размаху влетает в их объятия.

С тех пор как мы с Рори расстались, они стали моей опорой, моими жилетками в которые можно поплакаться, моим голосом разума, даже если кто-то них со мной не соглашается. Не важно, который час — я могу позвонить любой из них, и уже через несколько минут они будут у меня на пороге — всегда с мороженым.

После того, как я помогаю Руби надеть коньки и удостоверяюсь, что ее шлем плотно прилегает к голове, я целую ее в нос. Она одновременно и рада и возмущена, так как хихикает, пытаясь увернуться.

Моя племянница ждет Руби, нетерпеливо вытянув руку и шевеля пальцами. Взявшись за руки, они вместе скользят по льду, направляясь к небольшой группе детей.

За последние две зимы Руби посетила шестинедельный курс катания на коньках. Этих занятий вполне хватило, чтобы она научилась держать равновесие и кататься вперед и назад.

Я совершила ошибку, наблюдая за ней на первом занятии, когда группу учили правильно падать. В тот день у меня чуть не случился сердечный приступ, но Руби считала, что это был самый лучший день в ее жизни.

— Выглядишь измученной, — говорит моя сестра Элиза, когда я сажусь рядом с ней и вздыхаю.

Я пытаюсь дотронуться до шеи, но из-за толстого свитера, водолазки и шарфа это практически невозможно, и все же я кручу и тереблю шарф, пытаясь ослабить нарастающее давление.

— Все потому, что она совсем не спит, — говорит Эмбер, протягивая мне большую чашку чего-то горячего.

Мне все равно, что там. Но оно мне нужно. Тепло, исходящее от чашки, немного согревает мои руки в перчатках.

— Ты права. А как только высыпаюсь, происходит что-то еще, и сон сова пропадает на всю ночь.

На этой неделе Рори получил бумаги на развод, и я провела полночи, размышляя о том, почему он не позвонил и не появился. Часть меня верила, что он, по крайней мере, разозлится, придет домой, и мы сможем поговорить.

Мои девочки придвигаются поближе и обнимают меня. Я нуждаюсь в этом, но на самом деле не такого утешения я хочу.

Я хочу, чтобы Рори обнял меня. Я так давно не ощущала его объятий, что уже позабыла каково это. Страсть ушла первой. Перемена была неуловимой. У нас не было времени друг на друга, мы были слишком уставшими, слишком занятыми, и чаще всего я была уже в постели, когда он, наконец, возвращался с работы.

Поцелуи на прощанье стали мимолетными, а потом и вовсе переросли в ворчание, когда один из нас выходил из комнаты. Напряжение нарастало, эмоции зашкаливали. Слова были сказаны, поступки сделаны.

И ничего из этого назад не заберешь.

Элиза и Эмбер отстраняются, и у меня появляется возможность перевести дыхание. Если они будут продолжать в том же духе, я расплачусь, а мне не хочется, чтобы Руби это видела. И я определенно не хочу жалости ни от кого из церковной группы.

— Вот, может быть, это поможет.

Сестра протягивает мне белый бумажный пакет из кондитерской.