Рождество у Шерлока Холмса - страница 17

— А если бы оказалось, — начал Яковлев, — что ваши варежки украл младший Вислов? Как его там..?

— Алексей? Во-первых, я с трудом поверил бы, — ответил Пушков, не задумываясь. — Скорее брат его, Никита. Тот — да. Не было бы формы, сказал бы — уголовник. А для брата сделает все. Еще с приюта всюду за ним архангелом ходит. Я их как облупленных знаю. А почему вы спросили?

— Просто так.

— Я понял! — догадался милиционер. — Думаете, я не вижу, что Алеша то и дело молится, да крестное знамение направо и налево раздает? Я сам нет-нет, да перекрещусь, перед тем как в храм зайти. Хоть там храмом давно и не пахнет. А что поделать — привычка.

— И вы при этом начальник милиции.

— Ой, кто бы говорил. Вас вон вытащили из деревни, где вы сифилисным бабам в рот смотрели. Знаем, слышали. Хоть бы спасибо сказали. Вам выдали квартиру прямо у больницы, живите, пожалуйста, себе в удовольствие да служите стране. А вы что сделали? Наняли хозяйку как домработницу, ассистенткой ее еще зачем-то назвали.

— Ей некуда было идти. Это ее дом! — сказал Петр Петрович.

— Ладно, будет, — успокоился Пушков. — Я же все вижу, но молчу. Сам не без греха. У всех внутри еще есть немного старого режима.

— Со временем и это исчезнет, — добавил Яковлев. — Но, наверно, уже без нас. Мы с вами. Евгений Максимович, немалую жизнь прожили до революции. Как вы говорите, привычку так просто не искоренить, как прыщ не выдавить. А таких, как Алексей, еще можно перевоспитать.

— А зачем? — не согласился милиционер. — Да и не получится. Он же семинарию закончил в восемнадцатом. Из него просто так это дело не выбьешь. Не зря же он просился постоянно этот склад с зерном охранять.

— И что? Стоял в карауле?

— Что вы! Он доверчивый. Вдруг Масленникову откроет по доброте душевной?

— Уже не откроет, — сказал Петр Петрович, когда они вдвоем подъезжали к дому.

Как только оба зашли в квартиру, Пушков тут же отправился греться у печи, где оставил лужу растаявшего снега под ногами. Яковлев, околевший не до такой степени, позволил себе войти не торопясь, спокойно снять перчатки, зимнее пальто, шапку, оставив все это в прихожей, и уже потом зайти в гостиную. Там уже постанывал от ломающей боли в кистях начальник, а за столом согревались гостеприимно предложенным Пистимеей чаем братья Висловы.

— Как удачно, что все здесь, — сказал Петр Петрович.

— Подождите хоть немного, Яковлев, — умолял Пушков. — Дайте хоть согреться! Масленников никуда не убежит.

— Да, конечно, Евгений Максимович. Вы не торопитесь, грейтесь на здоровье.

Пушков повернулся ко всем спиной и продолжил очень быстро тереть ладони и ухать от ломоты.

Петр Петрович осмотрел гостиную, в которой, казалось, знал уже все до мельчайшей детали. Однако одна вещь сильно выделялась среди остальных. Ее-то и искал Яковлев для подтверждения своей догадки. Осталось сделать еще кое-что.

— Алексей! — обратился он к младшему Вислову, — Сходите, будьте добры, за Пистимеей Ивановной. Сообщите ей, чтобы готовилась. Она, вероятно, в своей комнате.

Тот встал из-за стола и вышел из гостиной.

— Никита! — громко обратился Петр Петрович на этот раз к старшему Вислову, отчего тот вздрогнул. — Вы свободны! Мы с Алексеем вас догоним в отделении.

Старший Вислов, на секунду смутился, не ожидая, что его разделят с братом, но через мгновение тоже покинул комнату.

— Согрелись, Евгений Максимович? — спросил Яковлев Пушкова, когда они остались наедине. — Проследуем на осмотр?

— Бррр! — милиционер затрясся при одной мысли, что ему придется снова выходить на холод. — Я рук до сих пор не чувствую.

— Так вы возьмите варежки. Вон они, рядом с вами, уже чуть ли не коптятся.

Пушков начал с прищуром осматривать пространство перед собой Наконец, он поднял глаза и на веревке, над чугунной плитой увидел желанные варежки.

— Ха-ха! — обрадовался начальник. — Горячие какие!

Пушков был готов отправиться хоть сейчас на покорение полюса и даже не сразу понял, что они были ему в пору.

— Погодите-ка! — начал догадываться он. — Это же мои варежки! А ну-ка!

Он снял одну из них и вывернул наизнанку.

— Ну вот же! — и чтобы было ясно, о чем речь, показал поближе Яковлеву. — Метка моя! Я нитками на всех вещах вышиваю букву «П»