Рождество у Шерлока Холмса - страница 52
Хроника, газета «Русское слово»
— Почти все в сборе?
— Нет Лизаветы и Владислава, — в платье цвета воронова крыла и с зачесанными вверх волосами, Туманова была особенно хороша этим вечером.
— Ну, ничего, я пока начну. Потихоньку, — Анна встала из-за стола и прошла по комнате. Им выделили небольшой кабинет, отдельно от общего зала. — Вначале я подозревала вас, доктор Берл. Да-да, не спорьте, вы вполне могли внушить что угодно Алексею Истомину, пока он проходил лечение. Я только не понимала причину, зачем вам это? Но потом меня озарило — Любовь Туманова. Она же вам всегда нравилась, ведь так?
— Ещё бы! Он смотрит на неё, как кот на сливки, — Кашин явно забавлялся растерянностью Берла.
— А что, Николай, — Анна резко развернулась, — вы ровно по той же причине могли использовать Истомина. Тем более, что я теперь знаю о вашем знакомстве с Ангельской Трубой.
— Ангельской Трубой, что за вздор! При чём здесь эклеры?
— Совсем не вздор, к сожалению. Именно от этого яда и погибли две актрисы. А Алексей Истомин так и не смог вспомнить почему, и зачем он оказался около театра. Так что, госпожа Туманова — яд, как женское оружие, вполне мог быть дан и вашей рукой.
— Так! Осади, я сказал, — Капустин преградил дорогу Кашину.
— Господа, пожалуйста! Я делюсь своими подозрениями, но не обвиняю вас сейчас. Я даже подумала в какой-то момент на профессора Соболевского, уж больно дотошно он выспрашивал меня о спектакле. И подмешать яд в чай Истомину ему было легко. Но актрисы, зачем профессору смерть этих несчастных? На самом деле убийцей был…
Дверь кабинета распахнулась, и шум из зала наполнил комнату. В проёме стояла Лизавета.
— Лиза, ты продолжаешь стучать дверью по стенам. Это превращается в традицию. Кстати, готова представить вам убийцу.
— Я не знаю, что ты там наговорила Владиславу, но он не приехал. Вот, просил передать тебе письмо. Знаешь ли, Зайончковский обидчив, теперь придётся за ним побегать с извинениями.
— Да, Фёдор Матвеевич, теперь за драматургом нашим придётся побегать. Вы же отправили утром за ним своих людей?
— Ловим, Анна Карловна, ловим.
— Что? Владислав преступник?! — Лиза бросилась к брату, — Петенька, это глупость несусветная. Господи, Анхен, читай уже это распроклятое письмо!
«Дорогая моя Анхен!
Уж извините меня за эдакую фамильярность, а также за то, что уезжаю не попрощавшись.
Но я надеюсь, что мы ещё увидимся, лет через семь или восемь, когда публика в России дозреет до того, чтобы принять и понять мою пьесу.
Думаю, что у Вас остались вопросы ко мне и знаю, как неприятно гадать и жить в неведении. Поэтому спешу ответить, пусть на бумаге и заочно, но тороплюсь развеять все туманы и мороки.
Итак, печально об этом вспоминать, но первая смерть была случайностью. Просто не рассчитал дозу и не учёл изношенность сердца.
Ха! Вижу Ваш, немного птичий наклон головы, и это порицание в глазах.
Ну, хорошо — раз обещал писать правду, так тому и быть. Да, всё учёл и рассчитал, хотел настоящей смерти на сцене. А что Вы хотите, душа моя?! Это же была генеральная репетиция. Иначе — зачем всё это?! И чем моя пьеса правдивей многих, уже где-то поставленных?
Со вторым трупом, тут и время тратить не буду — знаю, сами обо всём догадались. Шантаж. Попросил девицу изобразить призрак сестры, а потом не знал, как от неё отделаться. Пришлось расцветить шампанское соком Дурмана.
Третий же труп, специально для Истомина, выкупил в прозекторской, смешно даже вспомнить — за какие деньги. Право, в наши дни человечина стоит копейки.
И, да — Моргенштерн! Специалист по графологии. Увидел по Вашим глазам в тот вечер, что Вы знакомы с его трудами. Что пока Вы только насторожились, но потом обязательно вспомните меня с этой книгой. И сложите дневник Истомина с болтовнёй Лизы. Вы же у меня умница, Анхен! Ругал себя, что не успел книжку подкинуть Берлу. С удовольствием бы понаблюдал за шипением этого балтийского ужа на сковородке.
С нашей первой встречи я понял, что именно от Вас мне стоит ждать неприятностей. Жаль, что мы по разные стороны баррикад! Вы считаете, что за любую, даже самую никчёмную жизнь стоит бороться. А я же предпочитаю глубокую и тотальную чистку всего человечества. Мало просто родиться, нужно ещё заслужить право на жизнь. Поверьте, ни один хороший и полезный для мира человек не пострадал от моей руки. А больные, убогие, шантажисты, кокотки всяческих мастей… Полноте, Анхен — зачем Вам этот сброд?