Рождество у Шерлока Холмса - страница 55

— Одевайся и выходи! Там на место происшествия следственная бригада едет, из отдела по поиску пропавших, тебя представят врачу как сотрудника. Полицейские не хотели, но я позвонила нашему командиру, а он договорился с полицейским начальством. За это мы все сведения, которые отрядом нароем, передадим отделу. Ну? — Вера ожидала похвалы.

— Ты больная? А если бы я сейчас в ванной грелась? Они приехали уже. Под дверью стоят!

— Распаренный мозг становится рыхлым и лучше впитывает информацию, — выдала Вера и отбилась.

Через секунду перезвонила и предупредила:

— Там у них главный — Петечка, капитан, так вот, он — мой, поняла? Я на него давно зуб точу. Еще с прошлого поиска.

— А я тебе говорю, этого не может быть! — горячилась Ульяна. — Да, тетка, была чем-то подавлена. Да, измученная какая-то на всех видео, но точно не суицидница. Врач с ней беседовал каждый день в течение последней недели и видео записывал. Я все беседы просмотрела. И полностью с ним согласна — не хотела она себя жизни лишать! Ну, бывает. Обстоятельства сложились кошмарно, и все, терпеть нет сил! А потом человек одумается и забудет. Ей и гулять разрешили по парку больницы, потому что она не была опасна, ни для себя, ни для других!

— Ага! Он ей разрешение подписал, а она раз и смылась! Типа, чихала я на ваше лечение! Лежит где-нибудь под кустом, отмучилась, а мы ищи!

Бригада возвращалась с места происшествия, капитан Петечка и Ульяна сидели рядом и орали друг на друга, пока остальные занимались своими делами.

— Ты говорил, у нее сын-наркоман со стажем? Это он ее нашел? — постепенно остывая, поинтересовалась Ульяна.

— Два. Два у нее сына. Наркоман — это младший. Не то чтобы со стажем, а все. Конченный. Нашел ее старший. Он и заявление сегодня с утра подавал на поиск. Злой был, ужас. И все критиковал, и все ругался. Такой чистенький офисный планктон. Адвокат, кажется. Галстук, костюм, ботинки. В общем, фу, противный. Не люблю таких.

— Конечно, трудно быть приятным, он же мать спас и думал, что все теперь будет хорошо. Если бы твоя мать с таким диагнозом сбежала из клиники, ты бы тоже был злым.

— Это да, — вздохнул Петечка и неожиданно гаркнул, — ребята, вон Макдональдс! Заедем? Жрать охота!

Машина лихо повернула и подъехала к столбику с динамиком и меню. Петечка высунулся в окно и, слушая пожелания команды, сделал заказ, потом спохватился и уставился на Ульяну.

— А ты что молчишь? Денег если нет, я займу.

— Мне капучино большой. Без сахара.

— Нам еще капучино, — важно сообщил капитан в динамик.

— Капучино. Все? — послышался оттуда искаженный женский голос.

— И… что еще?

— Ничего, только кофе.

— А, точно. Верка же предупреждала, что ты эта… вегетарианка… — Петечка произнес слово как-то протяжно и насмешливо, а в салоне после этих слов наступила оскорбительная тишина. Звонок мобильного раздался очень кстати.

— М-м-м? — откусив чизбургер, промычал капитан. Лицо его изменилось с довольного на деловое, а потом на скорбно-унылое. — Да, понял, выезжаем.

— Вот и конец спору. Нашли «потеряшку». Повесилась она. У себя на даче, в сарае. Так что… В общем, мясо надо есть, от него соображаешь лучше, — неожиданно закончил он, и в салоне радостно заржали.

Ульяна побледнела. Понятно же, что смеялись над ней, потому что она, какой-то непонятный для полицейских служак «профайлер», оказалась неправа, а свой в доску капитан прав.

— Можно, я поеду с вами? — стиснув до ломоты зубы, спокойно спросила она капитана.

— Ты поедешь с нами, потому что дача Ольховских по пути в Москву. Не высаживать же тебя, — отмахнулся Петечка.

Ульяна вздохнула. Гипертимный психотип. Шумный, бесцеремонный, жизнерадостный. Такой подойдет Вере. Надо только предупредить ее, чтобы была внимательней, потому что часто гипертимы неразборчивы в контактах, непостоянны в привязанностях, и, увы, влюбчивы. Она вгляделась в темноту за окном. В просветах между ровными стволами обсыпанных снегом сосен то тут, то там стали появляться плохо освещенные силуэты небольших домиков. Вот и дачный поселок.

— Приехали! — подтвердил водитель, притормаживая у невысокого чуть покосившегося забора.