Рождество у Шерлока Холмса - страница 61

«Ладно, его дела — не мое дело. Мне нужно ключ найти и подозреваемого», — с этой неспокойной мыслью меня утянуло в сон.

Утром я проспал немного, даже позавтракать толком не успел. Кинул пакетик чая в чашку, достал из холодильника батон и твердый сыр. Да-а, залежался старина Пошехонский. Запивая чаем зубодробительный бутерброд, я глянул в окно — конец декабря, Новый год на носу, а вместо снега грязь. Опять ботинки промокнут, хоть сапоги резиновые покупай. Но это в центре, а за городом, наверняка, сугробы лежат.

До Павелецкой мне 10 минут пешком, а там минут 40 на электричке, и еще 10 на автобусе. Домодедовский район. Шагая по узким улочкам между заснеженных домов, я все удивлялся, как же давно здесь не был.

— Вась, ты? Здравствуй, — тетя Маша с внучкой гуляет. В такую-то рань. Постарела немножко, и взгляд усталый.

— О, Васек, давно не виделись, — друг мой и товарищ Миша топчется на остановке. Уже облысел и под глазами мешки. Пьет, похоже. Да, насмотрелся я на таких. А ведь каждое лето отправлялись с ним в путешествия по двору, мечтали о приключениях.

Я всех тут знал. А все знали меня — из-за деда. Которого не знать было просто невозможно, ведь он пробыл участковым в этом районе почти 40 лет.

Сквозь забор на меня глядел серый дом, укутанный снегом. Калитка чуть скрипнула, когда я заходил, но в окошке сразу дернулась занавеска.

— Ты чего калитку не смазываешь, — громко спросил я, направляясь к двери дома. — Дешевая сигнализация?

Дед открыл дверь. Он стоял на пороге в теплом свитере и вельветовых брюках и улыбался. Был он невысоким и худым, даже немножко высохшим как будто. Морщинистое лицо, коротко подстриженные седые волосы, светлые брови, из-под которых внимательно смотрели голубые прозрачные глаза.

— А то, — он крепко меня обнял. Руки жилистые и крепкие. Я в который раз удивился, откуда в нем столько силы. Всегда было.

А дед уже доставал тапочки, вешал сырую куртку на крючок и тянул меня в комнату.

В детстве я очень любил эту комнату. Огромные деревянные шкафы, заставленные книгами, статуэтками, сувенирами и бабушкиными куклами, которых она собирала всю жизнь. Была особая полка дедушкиных наград и улик, связанных с интересными делами. На полу лежал ковер с толстым ворсом — красно-черный, в котором утопали ноги. На нем было так классно лежать в детстве, глядя вверх, на переливающиеся подвески огромной люстры.

Сейчас на дедушкиной полке прибавилось несколько вещей — золотой кубок, детский магнитный конструктор — старый, но не мой, у меня такого не было; перочинный ножик с красивой резной ручкой. А на столе около окна стоял… новенький серебристый лэптоп.

— Ух ты! — я с удивлением уставился на него, потом на деда. — Это у тебя откуда такой?

— Сходил да купил, — коротко ответил он. — Мне его настроить теперь нужно.

— А зачем? — поинтересовался я. Дед посмотрел на меня, как на слабоумного.

— Ты по работе пользуешься компьютером? — спросил он.

— Конечно. У нас же базы все там и..

— А дома есть?

— Есть.

— Вот и мне надо, — пояснил он. И добавил: — У нас открыли курсы компьютерной грамотности для пожилых. Я немного-то разбираюсь, у нас базы тоже были. Но сейчас столько преступлений компьютерных и информации, что хочется быть в курсе. Актуальность!

— Да ты ж на пенсии, — не сдержался я. — Телевизор у тебя, огород.

Дед поморщился.

— Василий, для тебя пенсия — это кверху задом на грядках, сериалы и новости. А, ну еще родные изредка заедут.

На «изредка» он сделал акцент. Мне стало стыдно.

— Не, ну что ты, — начал оправдываться я. — Просто зачем тебе быть в курсе киберпреступлений? Я тоже много не знаю, да даже в наших программах. Пользуюсь теми базами, что нужны, а в другие и не лезу. Мне зачем это? Обновления там всякие, новинки в разных сферах. Жизни не хватит за всем следить.

Дед посмотрел на меня и пошел ставить чайник. Заварив черный чай с сушеной мятой и листьями смородины, он усадил меня за стол.

— Я тебе сейчас историю расскажу. Поймешь, что все в этом мире может быть связано, и чем больше знаешь, тем..

— Хуже спишь, — проворчал я.

— … крепче стоишь на ногах, — поправил он.