Розовая мечта - страница 9

Девушка вдруг заметила, что он перестал говорить и глядит на нее вопросительно.

— В чем дело, крошка?

Сделав усилие, она улыбнулась:

— Ничего, я немного устала, был такой трудный день.

— Ну, так мы заканчиваем, — сказал он с безразличием, ее обидевшим, — сейчас выпьем кофе, а потом я вас посажу в такси и отправлю домой.

Пока он говорил с официантом, она вспомнила о своем платье.

— А этот наряд, мсье, я отошлю его завтра Себастьену?

— Вот еще, — нахмурился он. — Оставьте его себе.

— Но, мсье, я не могу принять… — Она знала, сколько стоит платье.

— Вы уже приняли. Весь Париж, — он указал жестом на публику, — видел вас в нем. Никто теперь не сможет его носить. А потом, вы его заработали.

Она не стала с ним спорить, но про себя решила вернуть платье в салон завтра перед отъездом. Прежде чем он узнает об этом, она уже уедет.

Уходя, он ни разу не взглянул в сторону Хельги, а Чармиэн посмотрела. Глаза женщины были устремлены вслед Алексу, в них было раздумье. Чармиэн вздохнула: «Хельга понимает, наверное, что я ей не соперница».

Швейцар подозвал такси. Над городом опустилась ночь, темная и безлунная. В ожидании машины Алекс был молчалив и отчужден, погруженный, как думала девушка, в любовные переживания. Вовсе не завидный любовник, мелькнуло у нее в голове, человек, который всегда стремится быть хозяином, настоять на своем, который может публично обидеть женщину.

При виде подъезжающего такси она произнесла сдержанно, подав ему руку:

— Благодарю вас за все, мсье. Это был чудесный вечер.

Вглядевшись в ее побледневшее от усталости лицо, на котором глаза казались огромными он, смягчившись, коснулся ее пальцев.

— Удовольствие получил скорее я, моя крошка.

Он как бы с удивлением разглядывал маленькую ручку, которую держал в своей руке, и не сразу отпустил ее. Машина остановилась, швейцар церемонно распахнул дверцу. Пока она усаживалась, Алекс узнал ее адрес и заплатил шоферу. Отступив назад, он приподнял шляпу, и такси рвануло вперед, немного притормозив на повороте. Чармиэн оглянулась, чтобы посмотреть на него последний раз. Он повернулся к дверям ресторана, словно раздумывая, возвращаться ему туда или нет. Она задумалась о том, что может произойти дальше: вероятно, выплеснув свой гнев, он успокоился и отправился теперь искать примирения. А уж она наверняка не станет ломаться. Волшебная ночь кончилась.

Пуляры жили в лабиринте улочек позади главных магистралей на левом берегу Сены, поэтому путешествие было коротким. Квартира их находилась над маленьким магазинчиком в который вела каменная лестница с довольно грязной улицы. Увидев дом впервые, Чармиэн мысленно ужаснулась, но мадам Пуляр содержала квартиру в чистоте и порядке, хотя туалет был не самым опрятным, зато хозяйка была превосходной кулинаркой. Шофер остановил машину и, довольный щедрыми чаевыми, полученными от Алекса, даже вышел, чтобы открыть дверцу.

— Улица Жозефины, 42? — переспросил он с сомнением.

— Верно.

Она направилась к дому, провожаемая его удивленным взглядом. Девушки в платьях от Себастьена, обедающие с такими мужчинами, не живут на подобных улицах: они умеют устраиваться получше.

— Доброй ночи, мадемуазель.

— Доброй ночи.

Такси скрылось в темноте, а Чармиэн поднялась по ступенькам. Магазин по соседству был пуст и темен, его хозяева жили в другом месте. Наверху она достала ключ, покрутила им в замке, но он не открылся, она с удивлением попробовала снова, но замок упорно не поддавался. Должно быть, его нечаянно закрыли на «собачку». Или это Жермена не хотела дать ей ускользнуть в свою комнату, не выяснив отношения. Чармиэн тяжело вздохнула. Не хотелось ей сейчас вести длинных разговоров, но свидание, видимо, становилось неизбежным. Она позвонила. Шли минуты, но никто не выходил. Темная лестница выглядела зловеще, и, охваченная страхом, Чармиэн стала звонить неистово и нещадно колотить в дверь. Мадам Пуляр была глуховата, но Жермена-то должна быть дома, она не может не слышать. Как-то же нужно ей войти. Наконец раздались шаги, и засов щелкнул, но дверь только чуть приоткрылась. Она была заперта на цепочку, так как мадам Пуляр боялась оставаться дома одна.