Розовая шубка - страница 8

Шофер повернулся к ней.

— Все на месте, больше никто не подойдет?

— Все сели? — Оглянулась Любовь Андреевна.

— Оли нет, — возразила Лена. — Она хотела ехать! Давайте подождем?

— Ее давно нет, — вспомнили другие. — Семеро одного не ждут. Поехали, поехали! Вперед, навстречу солнцу!

С песнями автобус покатил по тихим улицам. Солнечный шар оказывался то впереди, то справа, огромный, взлетающий, наливающийся на глазах нестерпимым блеском. Навстречу двигались поливальные машины, пустынный город казался светлым и просторным. Автобус помчался по Ленинскому проспекту, среди новых высотных домов, стоящих широко на покатой равнине, доступной всем ветрам; потом пошли массивные академические здания с колоннами и чугунными оградами, мелькнуло несколько старинных особняков, украшенных лепниной по фасаду, засверкали стеклом современные офисные постройки, втиснутые между обычными жилыми корпусами… При въезде на Полянку открылся прекрасный вид на Кремль, мост, Москву-реку, огромный златоглавый храм слева. Все притихли. Было очень красиво, незабываемо.

Наконец приехали. Автобус остановился на Манежной площади. Здесь уже толпились выпускники других московских школ, веселые, нарядные, с цветами и цветными воздушными шарами, продававшимися повсюду на площади. Прибывающих встречали аплодисментами и радостным гулом.

Постояв у Вечного Огня, пошли на Красную площадь. Длинной цепочкой, взявшись за руки, подымались по брусчатке навстречу главным башням Кремля. Никто не хотел быть излишне чувствительным, но, что ни говори, а любовь к древним стенам, к родному городу живет в глубине души, особенно в такие минуты!

«Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…» — нестройно потянули голоса и смолкли, не зная слов.

Часы на Спасской башне пробили шесть раз.

— О-о, у-у, э-э! — зашумела молодежь. — Вставай, страна огромная!..

Сразу несколько магнитофонов врубились наперебой, всех охватил счастливый порыв. Молодой народ принялся танцевать на гладкой брусчатке, ходить на руках, орать. Вот образовали огромный хоровод, больше, больше, побежали по кругу, быстрее, быстрее… Расцепили руки, сделали арку, стали играть в «ручеек». Шум, гам, смех, хохот. Конечно, милиция была готова к встрече с буйной подросшей сменой неуемных бессонных гостей, но стояла поодаль, не вмешиваясь. Молодые должны отбеситься, это полезно для здоровья, как доказывают психологи.

Зато вовсю шустрили фотографы.

— Мгновенная фотография на память! Подходите! Цветная открытка на всю жизнь!

— Марианна, ты не сердишься на меня? — Дима казался смущенным, но совсем чуть-чуть, слегка.

— За что? — Она сделала наивные глаза, не переставая подпрыгивать под музыку.

Он ударил кулаком о кулак.

— Вот за что я тебя уважаю. И откуда ты взялась такая на мою голову? Не поддаешься, не то, что некоторые.

— Какие такие некоторые? Почему не знаю?

Он обнял ее за плечи.

— Пойдем сфотографируемся на память.

— На всю жизнь.

Они встали в очередь. Сначала, по просьбе Димы, ее сняли одну на фоне Василия Блаженного, потом они встали вдвоем, смеясь, подняли руки в приветствии. После этого Дима снялся один. Услуга стоила дорого, пришлось сложиться, чтобы оплатить несколько фотографий, зато качество оказалось превосходным. Марианна, румяная, хорошенькая, как актриса, улыбалась нежно и задорно, глаза ее лучились, случайная прядка волос лежала на лбу, отделенная от прически свежим утренним ветерком. Зато Дима, несмотря на улыбку, получился унылым, словно бы виноватым, особенно глаза, в которых таилась настороженность.

— Похоже, Димочка, у тебя душа не на месте, — объявила ему Марианна. — Покайся, пока не поздно, в чем согрешил?

Он быстро взглянул на нее и отвел глаза. Она засмеялась.

— Ага, угадала! Что натворил на пороге новой жизни? Признавайся, а то не будет удачи, — она шутила, не подозревая, как точно, слово за словом, попадает прямо в цель.

— Грехи наши тяжкие… — усмехнулся он.

— Оно и видно. Солдат всегда солдат, — почему-то произнесла она, хлопнула в ладоши, круто повернулась и убежала.

Он ошалело посмотрел вслед. Провел ладонью по стриженой голове, поморгал рыжими ресницами и поплелся следом.