Розы и хризантемы - страница 35
— Ты думаешь, я не знаю? Я знаю! Мне дают четыреста грамм, а тебе — только триста пятьдесят! А ты всегда съедаешь больше!
— Ах вот как! Вот как… Значит, я тебя объедаю? Прекрасно… Уже попрекает мать куском. Прекрасное начало. Ничего удивительного — результат уличного общения. Остается только радоваться… И главное, вы подумайте! — до десяти считать не умеет, а уже разбирается, где четыреста грамм и где триста пятьдесят!
Я-то умею считать до десяти! Может, она сама не умеет…
Мама достала у приятельницы учебник французского языка — для пятого класса — и учит меня французским словам.
— Иди, будем заниматься.
— Я голодная.
— Я тебя не спрашиваю, голодная ты или нет. Иди садись.
— Я есть хочу…
— Есть ты всегда готова. Лишь бы ничего не делать. Садись сейчас же!
Я сажусь на табуретку.
— Читай!
Я читаю.
— Плохо. Еще раз.
Я читаю еще раз.
— Где бывает ударение?
— На последнем слоге…
— Так что же ты дурака валяешь? Читай сначала!
Я опять читаю.
— Это не чтение! — говорит мама. — За такое чтение надо кол поставить.
— Что это — кол?
— В прежние времена таких, как ты, сажали на кол, понятно?
Непонятно, но лучше не спрашивать.
— Проверим, как ты знаешь слова, — говорит мама. — Как будет шкаф?
— Lʼarmoire.
— Кровать?
Я пытаюсь вспомнить, но не могу.
— Что ты молчишь? Как будет кровать, я спрашиваю!
— Забыла…
— Забыла? — Она хватает меня за ухо. — А как вещи мои хватать, не забыла? Как из комнаты без разрешения выходить, не забыла? Дрянь! Вместо того чтобы сидеть и повторять слова, ищет развлечений! Лезет, куда ее не просят! Со всякими бандитами общается! Думаешь, я не знаю? Мне Людмила Аркадьевна все рассказала!
— Ай! Ай!
— Не ори! Как будет потолок? Ну, я жду!
— Le plafon.
— Стена?
— La mur.
— Пол? Ну, как будет пол? Ты что, назло мне молчишь? Нарочно не отвечаешь, да? — Она опять хватает меня за ухо.
— Мама, не надо!
— Не надо? Не надо? Не знать, как будет пол! Для этого даже не обязательно учиться. Каждый культурный человек это знает. Даже в театре есть партер! Подумать только — я в ее возрасте свободно говорила по-французски. А это балбес какой-то! Только и умеет, что матери грубить! Как будет пол? Последний раз спрашиваю, как будет пол! Молчишь? Осел поганый! Напишешь мне десять раз: «Я — осел». Понятно?
Я пишу. Слезы капают на тетрадку.
— Как ты пишешь? Как ты пишешь?!
Она бьет меня по голове. Я пытаюсь заслониться руками — бьет по рукам.
— Пока все слова не выучишь, пока не напишешь все, как следует, не сдвинешься с места, поняла? Можешь сидеть хоть до утра!
Из-за уха у меня струйкой стекает кровь. Я растираю ее ладонью по щеке и по шее.
Мама вдруг отбирает у меня тетрадь и ставит на стол мисочку с супом.
— Жри!
Мне совсем уже не хочется есть.
— Жри! Просила — так жри! Лишь бы выдумывать, лишь бы не заниматься!
Я кое-как проглатываю суп и ложусь на свой топчан. Что мне делать? Куда мне деваться? Некуда… Может, выкинуть куда-нибудь этот учебник? Куда? В мусоропровод? Найдут. У Наины Ивановны чайная ложечка нечаянно упала, и то нашли. Сжечь, как они сожгли тот кружок? Нет, соседи увидят… Спрячу куда-нибудь…
Я притворяюсь, что сплю, но, когда мама выходит из комнаты, вскакиваю и прячу французский под матрас. Матрас толстый, она не заметит.
— Иди заниматься! — говорит мама. — Куда же… Куда я его положила? — Это она не может найти учебник. — Ты не знаешь, где он?
— Кто?
— Не кто, а что! Учебник.
— Не-е-ет… — Я кручу головой.
— Подумать только — исчез, как сквозь землю провалился… Ничего удивительного! Когда эта дрянь до того всю душу вымотает, что уже не помнишь, что делаешь… Сама себя забываешь… Куда он мог запропаститься? Ведь я же клала его в шкаф… Ладно, черт с ним! Все равно надо зайти к Александре Степановне. Она мне отросточек обещала… Твое счастье — убирайся… Чтобы глаза мои тебя не видели!
Я моментально вдеваю ноги в валенки — у меня теперь есть валенки, нам выдали по карточкам, — натягиваю на голову ушанку — из-за этой ушанки все думают, что я мальчик, — снимаю с вешалки пальто. Вместо шубы у меня теперь пальто. Девочки во дворе говорят, что мама нашла его на помойке. Но я думаю, что не нашла, а кто-нибудь ей отдал. Пальто сшито из старого мешка и из дырок торчит вата. Девочки смеются, что у меня пальто все в дырках, и любят выщипывать вату. Зато рукава у него длинные, и руки не мерзнут, как раньше в шубе.