Розы на снегу - страница 66

Олег Корнев.

Зимой, когда лютовали январские морозы, Анатолий как-то пришел домой угрюмый и сказал:

— Олег, тебе надо в деревню к деду перебираться. В Опочке оставаться опасно. Слухи ходят — фашисты будут молодежь в Германию на работу отправлять.

— Уходи, сынок, к деду, — вмешалась в разговор мать. — Будет поспокойнее — вернешься.

Вскоре после этого разговора Олег перебрался в Брянцево. Жил у деда, тосковал по дому, по матери, по верному другу — двоюродному брату Ванюшке Шпилькину.

В начале мая в Брянцево пришел Анатолий. Он пробыл у деда одну ночь, сказал, что идет к партизанам.

— Я тоже с тобой, — решительно заявил Олег.

— Мал еще, — ответил Анатолий.

— Мал? В феврале мне пятнадцать лет исполнилось.

— Тебе пятнадцать, а мне двадцать. Есть разница?

— Подумаешь, взрослый какой, — буркнул Олег.

Брат тихо засмеялся, а потом строго заключил:

— Не обижайся, Олег. О матери надо подумать. Одна остается…

«Может, эти двое, как и Анатолий, идут к партизанам?» — подумал Олег и произнес:

— Помочь им надо.

— Дать бы им гранату или наган… — мечтательно сказал Женька.

— У нас в Опочке с Ванюшкой Шпилькиным десяток гранат припрятано. И наган есть. Даже мина.

— Так то в Опочке, — разочарованно произнес Женька.

— Дать им хотя бы какую железяку, — продолжал размышлять Олег. — Откроет полицай дверь амбара, а они его железякой по башке.

Женька вскочил на ноги, побежал за угол дома и вскоре вернулся, помахивая над головой шкворнем от телеги:

— Подойдет?

Ребята единодушно решили, что шкворень тоже оружие, когда иного под рукой нет.

Дед Яшка сошел с крыльца амбара, уселся на серый валун, достал кисет. Пока он крутил папиросу, раскуривал ее, ребята подкрались к амбару с противоположной от дверей стороны, отыскали в стене щель и сунули в нее шкворень. Женька зашептал:

— Дяденьки, берите. Может, сгодится.

Потом ребята отбежали назад к канаве. Нетерпеливо стали ждать, когда вернется полицай. Однако задержанные рассудили иначе. Они подсунули железяку под дверь амбара и сдернули ее с петель.

Махнув мальчишкам рукой на прощание, таинственные незнакомцы поспешили к лесу.

Кто были эти люди? Позже Олег слышал от брянцевских ребят, что эти двое вновь приходили в деревню, но уже с оружием. Искали полицая, да тот куда-то скрылся.

Полдень. Однако в поле прохладно. Июльское солнце затерялось за серым месивом туч. К вечеру обязательно пойдет дождь, если ветер, который дует, со стороны Великой, не разгонит эти тучи. Но это и хорошо, что прохладно: легче идти.

«Теперь до Лысой горы недалеко», — подумал Олег, едва поспевая за споро шагающим Ванюшкой Шпилькиным.

Ванюшка, приминая густую траву, петляет между кустами ивняка. Олег видит перед собой худенькую фигурку друга, затылок, заросший светло-русыми волосами. Из-под ситцевой старенькой рубашки отчетливо проступают острые лопатки. Наверное, они сейчас особенно заметны оттого, что руки Ванюшка скрестил перед собой, а в руках — мина. Противотанковая. Конечно, она тяжелая. И Олег нетерпеливо ждет, когда же его другу надоест нести мину и он передаст ее ему.

Но Ванюшка, кажется, и не намерен передавать мину Олегу. Знай себе шагает. Когда до Лысой горы прошли полпути, терпение Корнева иссякает.

— Вань, а Вань, давай теперь я мину понесу.

Ванюшка даже не повернул головы:

— Успеешь… Смотри запал не посей.

Олег нащупывает в кармане штанов крохотную металлическую трубочку:

— Не бойся, не потеряю.

Шпилькин был не по возрасту деятельный и держался независимо. А энергии у Ванюшки хватило бы на десятерых. Казалось, минуту не может он просидеть без дела и что нет на свете таких бед, которые привели бы его в уныние. Даже когда сгорел дом, в котором жили Корневы и Шпилькины, и все тужили, Ванюшка сказал:

— Где жить, найдем. Только бы фашистов скорее прогнали. — Помолчал и заключил: — Ничего, две недельки потерпим, а там наши вернутся.

Такой оптимизм Ванюшки даже рассмешил его отца Ивана Дмитриевича. Поправив на переносице пенсне, он с усмешкой сказал:

— Тебе бы, Ваня, в генералы. Ты войну за два дня выиграл бы.

Конечно, в генералы Ванюшке, может, и ни к чему идти, но лично Олегу нравилась такая уверенность друга в победе Красной Армии. И хотя с того дня прошло не две недели, а целый год и уже было лето сорок второго года и фашисты все еще были в Опочке, авторитет Ванюшки в глазах Олега не пал.