Розы от Сталина - страница 14

Развернуться и уйти! — сказала она себе и остановилась. Не входить сюда больше, никогда сюда не возвращаться! Но что тогда будет с Браджешем?.. Она прошла мимо здания Сената, на первом этаже которого жила много лет назад. И прожила целых двадцать лет, вспомнила Светлана с неприятным чувством. На втором этаже находились кабинеты. Туда ее дважды вызывал Хрущев. Косыгин забрал себе кабинет Сталина. Светлана дрожала, чувствовала, как потеет, боялась, что у нее прямо при Косыгине случится приступ паники. О Косыгине она ничего не знала и потому спрашивала себя, каким тоном с ним разговаривать. С Брежневым можно было бы начать с хоккея, Ося частенько видел его на стадионе в правительственной ложе. Ей хотелось немедленно уйти. Она смотрела на часы на стене, уродливые и примитивные… каждую минуту стрелка подпрыгивала, издавая глухой звук… такие часы были у них дома в каждой комнате. Она уже забыла эти унылые кремлевские стены и коридоры и не чувствовала никакой ностальгии, только отвращение. Надо уйти, не стану же я их уговаривать! — сказала она себе и встала. Но тут открылась дверь, и чиновник пригласил ее в кабинет Косыгина. Председатель правительства поднялся навстречу и протянул ей руку, влажную и безжизненную. Вместо улыбки на лице у него появилась гримаса. Он явно не знал, с чего начать, но Светлана не собиралась помогать ему.

— Ну что, как ваши дела? — произнес он, наконец, словно бы через силу. — Как ваше материальное положение?

— Спасибо, у меня есть все что нужно.

— Работа?

— Перевожу, но дома.

— Почему дома? Что вы имеете против коллектива?

— У меня есть семья, и она во мне нуждается.

— Так вы ушли с работы?

— Да, я болела, а по дому помочь некому. Я занимаюсь своими детьми, работаю дома, перевожу книги.

— Это вы могли позволять себе при Хрущеве, он терпимо относился к таким вещам, — сказал Косыгин с явным пренебрежением, — а мы этого терпеть не собираемся. Давайте-ка, включайтесь опять в жизнь коллектива, как все трудящиеся. Или на работе у вас были сложности?

Она поняла: этому аппаратчику объяснять что-либо бессмысленно. Чтобы преодолеть отвращение, Светлана попыталась пробудить в себе жалость к собеседнику: коллеги из политбюро не позволили Косыгину провести широкомасштабные реформы по либерализации сельского хозяйства, а ведь именно на этом он намеревался строить свою политическую карьеру. Неудивительно, что он так озлоблен. А еще и у него, и у остальных двоих в этой тройке жены — глупые и толстые деревенские тетки!.. И Светлана ответила спокойно:

— Нет, на работе сложностей не было, все относились ко мне по-доброму. Но больше я туда не хожу. Дома у меня хватает дел, да и мой муж очень болен.

На словах «мой муж» премьера словно током ударило:

— Что за чушь?! Вы молодая здоровая женщина, спортсменка! Вы что же, не могли найти себе кого-нибудь из наших, тоже молодого и здорового? Зачем вам этот старый индус, который все время болеет?

Светлана поняла, что о ней тут все известно. Значит, следят за каждым ее шагом. Косыгин между тем, не дав ей возможности ответить, продолжил тоном, не терпящим возражений:

— Мы тут, в Кремле, решительно, твердо и принципиально выступаем против ваших отношений.

Светлану так ошеломили слова Косыгина, что она не сразу нашлась с ответом. Она окинула взглядом кабинет, где раньше работал ее отец, словно ища помощи у этих стен. Тщетно. За окном виднелось желтое с белым здание Арсенала, на которое она смотрела в детстве из своей комнаты. Однако теперь Арсенал будто угрожающе нависал над нею.

— Что вы имеете в виду, что значит — против? Я точно знаю, что мои планы не встретили никаких возражений. — (Господи, это ведь было еще при Хрущеве, а сейчас совсем другая официальная линия! Ну и влипла же я!) Голос Светланы звучал твердо, она уверенно смотрела в глаза Косыгину: — Этот больной человек приехал в Москву ради меня. Что же мне теперь, выгнать его?

— Я этого не сказал, это было бы бестактно. — Косыгин отвел взгляд. — Но мы решительно не советуем вам выходить за него замуж. И не просто не советуем, а запрещаем. У него появилось бы право уехать с вами в Индию, страну бедную и отсталую. Я говорю так, потому что знаю Индию, бывал там…