Рубеж надежности - страница 8

— Такой был случай… Один метеор жа-а-алобно пискнул… Первый раз такая интонация!

Но я иду дальше, минуя десятки забавных подробностей, — иду дальше, к главному, самому интересному.

При мне в Казани заканчивался монтаж новой комплексной метеорной станции «КГУ-М2».

Основа станции — десять уникальных радиоэлектронных блоков. Это — десять студенческих работ. Год за годом брал Костылев студентов: ему — помощь, им — ученье. В лаборатории защищено уже 32 дипломных и 46 курсовых работ. Дальнейшее просто: лучшие из студенческих проектов шли в дело, лучшие из студентов становились учеными. Таков конец истории.

Маленький домик, связанный с миром, со Вселенной путаницей проводов и антенн, жил своей жизнью. Работали научные сотрудники, инженеры, лаборанты, аспиранты, техники — давно уже прошло время, когда Костылев искал помощников. Но студентов здесь все равно было много. И я вдруг заметил, что мне трудно отличить этих ребят от «полноправных» сотрудников. Может, дело было в том, что все здесь ходили в одинаковых синих халатах, может, и в том, что по возрасту научные руководители недалеко ушли от своих подопечных. Но потом я понял: все — от начальника лаборатории до второкурсника, делающего свой первый простейший расчет, — были искателями, все думали.

И ВОТ я вижу другой склад дипломов — пыльный шкаф, в котором навалом сложены пыльные папки. Господи, сколько их! Мне говорят, что тут собраны дипломные работы за многие годы. Собраны и лежат.

— Зачем вы пишете диплом? — спрашиваю у студентки.

— Как зачем? Чтобы получить диплом.

Какая великолепная ясность!

— Мы будем преподавателями литературы, — поясняет другая девушка. — Мы вовсе не собираемся подавать в аспирантуру.

И я в растерянности. А обязательно ли студенту заниматься наукой? Этот вопрос, который мне и в голову не приходило задавать физикам, тут вдруг перестает казаться нелепым. Может, и в самом деле не обязательно.

Но потом я вспоминаю, что и Костылев оставляет в аспирантуре далеко не всех, от силы десятую часть студентов. Однако путь исканий, пройденный в лаборатории, всем им на пользу. Не зря говорят, что из дипломников Костылева выходят отличные инженеры. А кто сказал, что учитель не должен творчески мыслить?

Университет ведет своего воспитанника двумя путями. Один — элементарное, старое, как мир, усвоение знаний. Слушай лекции, читай учебники, зубри формулы, даты (иногда и это необходимо), сдавай экзамены. Потому что, будь ты даже безмерно талантлив, без знания фактов, добытых предшественниками, ты ни на шаг не продвинешься вперед. Факты — воздух науки.

Но одного воздуха для полета мало. Нужны еще крылья. Ставь опыты, читай первоисточники, пиши курсовую работу, делай доклад на семинаре, учись спорить, защищать свое мнение, — совсем не случайное слово: «защита» диплома. Без этого, будь ты даже образцом памятливости и прилежания, останешься зубрилой-мучеником до конца своих дней.

Так и шагают студенты к высотам знаний по двум стежкам двумя ногами. А на одной ноге далеко не ускачешь… Приняв эту рабочую гипотезу, я попробую, как принято в науке, подтвердить ее данными наблюдений.

Факт первый: в прошлом году один студент-филолог списал дипломную работу. Просто сдул от точки до точки с работы, писанной лет пять назад. Нечестность — не лучшее качество, особенно для будущего учителя. Но меня интересует другое. У физиков диплом пятилетней давности просто устарел бы, а тут, выходит, и проблематика та же, и материал, и истолкование его, и методология… «Да, конечно, — соглашаются филологи, — но вы не учитываете специфики нашей науки».

Возразить мне нечего, и потому я перехожу ко второму факту. На кафедре литературы происходит распределение дипломных работ. Каждый преподаватель пишет список тем, которые он желает и может вести. Студенты разбирают темы. Выясняется, что к профессору, читающему курс русской литературы XIX века, записались всего два студента, к доценту, занятому творчеством Ромена Роллана, — один, а к специалисту по современной советской литературе — восемь человек…

Пока, до этого момента, все идет, как у физиков: острые проблемы и у них притягивают большее число студентов. Но слушайте, что происходит дальше. Ввиду явной неравномерности «почасовой нагрузки» ученые-филологи перераспределяют студентов. Независимо от их интересов, независимо от занятий самих учителей. Разве так делается наука? У физиков… «Полно вам! — говорят мне, — Опять вы о физиках. У нас другая специфика».