Руби - страница 11

Бабушка никогда не ждала чего-то большего, чем простое «спасибо» за любые чудеса, которые совершала. Она не считала дар, которым обладала, своей собственностью и полагала, что он принадлежит всем кайенам. Она считала, что была послана на землю служить и помогать тем, кто был менее удачлив, и радость от возможности помочь другим была достаточным вознаграждением.

Бабушка поджарила мне пару яиц в дополнение к печенью.

– Не забудь выставить свои новые картины. Мне нравится та, где цапля выходит из воды, – улыбнулась она.

– Если она нравится тебе, мне не следует ее продавать. Лучше подарю ее тебе.

– Глупости, детка. Я хочу, чтобы все видели твои картины, особенно в Новом Орлеане, – заявила она. Бабушка говорила это уже не раз, и голос ее был всегда тверд.

– Почему? Почему Новый Орлеан имеет такое значение?

– Там дюжины художественных галерей и знаменитые художники, которые увидят твою работу и сделают твое имя таким известным, что все богатые креолы захотят иметь одну из твоих картин у себя в доме, – объяснила бабушка.

Я покачала головой. Это было непохоже на нее – желать, чтобы слава и известность пришли в наш скромный дом на протоке. Мы выставляли на продажу в выходные дни наши изделия, потому что это приносило нам необходимый доход, чтобы прожить, но я знала, что бабушка Катрин чувствовала себя неспокойно, когда появлялись все эти посторонние люди, хотя некоторым из них нравилась ее пища и они засыпали ее комплиментами. Было что-то еще, почему бабушка понуждала меня выставлять мои художественные работы, какая-то таинственная причина.

Картина, изображавшая цаплю, для меня тоже была особенной. Однажды в сумерки я стояла на берегу пруда за нашим домом, когда увидела этого большеноса, ночную цаплю, поднявшуюся так внезапно, что действительно показалось, будто она вышла из воды. Она расправила свои широкие темно-фиолетовые крылья и готова была взлететь над кипарисами. Я уловила что-то поэтическое и прекрасное в ее движениях и сгорала от нетерпения схватить этот момент в рисунке. Позже, когда бабушка Катрин увидела законченную картину, она на какое-то время потеряла дар речи. Ее глаза заблестели от слез, и она призналась мне, что моя мать предпочитала эту цаплю всем другим болотным птицам.

– Тогда тем более нам надо оставить эту картину себе, – сказала я.

Но бабушка не согласилась и заявила:

– Лучше, чтобы ее увезли в Новый Орлеан.

Это было похоже на передачу некоего зашифрованного послания в виде моей работы кому-то в Новом Орлеане.

После завтрака я начала выносить подготовленные на продажу изделия и товары, а бабушка тем временем закончила приготовление roux. Это едва ли не самое первое блюдо, с которого молодая кайенская девушка начинает учиться готовить. Roux – это просто мука, которая поджаривается в растительном масле или животном жире до коричневого цвета ореха, но нельзя позволить ей пережариться до черноты. После этого в соус добавляются дары моря или куры, иногда мясо утки, гуся или цесарки, а иногда дичь с сосисками и устрицами, и на этой основе делается густой суп гамбо. Во время Великого поста бабушка делала зеленый гамбо на соусе roux только с овощами вместо мяса.

Бабушка оказалась права. Мы были на месте вовремя, но покупатели появились гораздо раньше, чем обычно. Подходили и ее старые друзья или соседи-кайены, узнавшие о couchemal и желающие услышать рассказ самой Grandmere. Некоторые из них уселись вокруг и перебирали подобные истории, услышанные ими от родителей или дедов.

Почти в полдень мы с удивлением увидели проезжающий мимо серебристо-серый лимузин, изысканный и длинный. Внезапно он остановился и очень быстро подал назад. Задняя дверца открылась, и из него вышел высокий, худой мужчина с оливковым оттенком кожи и темными, но начинающими седеть волосами. За ним в лимузине слышался женский смех.

– Успокойся, – проговорил он, затем повернулся ко мне и улыбнулся.

Привлекательная блондинка с сильно подведенными глазами, толстым слоем румян и комками помады на губах высунула голову в открытую дверцу машины. Длинное жемчужное ожерелье свисало с ее шеи. На даме была блузка из ярко-розового шелка. Несколько верхних пуговиц были расстегнуты, поэтому я не могла не заметить, что грудь ее была почти открыта.