Руины - страница 21
— Кам, — мягко говорит он.
С высоты своего роста я смотрю на него. Его взгляд ищущий и проникновенный, когда устремлен на меня. И это жалит, как сука.
— Прости, — говорит он нежно, осторожно. — За все.
Я пожимаю плечами, словно это не имеет значение. Но это имеет значение. Потому что его извинения вскрывают старые раны, и это никак не меняет того факта, что он решил заняться сексом с другой женщиной, когда должен был любить меня. Или, может быть, в этом и была суть. Может, он уже перестал любить меня.
— Это в прошлом, — говорю ему, выскальзывая из его хватки и уходя. — Я просто возьму эти фотографии.
Я подхожу к буфету в другой части комнаты, мое сердце безумно стучит из-за бури в моей груди. Я наклоняюсь, беру детские альбомы Джиджи и возвращаюсь к Зевсу.
Передаю их ему, следя за тем, чтобы больше к нему не прикасаться.
У прикосновений Зевса всегда была способность взрывать мне мозг, и, кажется, некоторые вещи не умирают со временем.
Я сажусь на диван, но на этот раз чуточку дальше от него.
Я беру свой кофе и делаю глоток, когда Зевс открывает альбом и начинает просматривать фотографии первых минут жизни нашей дочери.
— У нее было так много волос, — говорит он.
— Как и у тебя, — говорю я, вспоминая его детские фотографии.
Он смотрит на меня, улыбаясь своей очаровательной улыбкой, и мою грудь сжимает от давным-давно скрытых эмоций.
— Сколько она весила? — спрашивает он, просматривая фотографии.
— Восемь фунтов.
Его улыбка стала шире.
— Большая девочка.
— Ей достались длинные ноги, — говорю Зевсу. — И сейчас они длиннющие.
— Это она взяла от тебя. — Он кивнул на мои покрытые джинсами ноги.
— Да, ну, ты тоже не особо маленький. — Говорю ему.
Он смеется.
Он замолкает, смотря вниз на фотографию, которую сделала тетя Эль вскоре после того, как я родила. Я держу новорожденную Джиджи на руках.
— Эль была с тобой, когда ты рожала, — говорит он, это не был вопрос.
— Да.
Он закрывает альбом и пропускает руку сквозь волосы, тяжелый вздох покидает его горло. Он опускает голову в сторону и смотрит на меня.
— Мне так жаль, чертовски жаль, что меня не было рядом тогда, Кам. Что меня не было здесь последние пять лет.
— Я не знаю, что тебе сказать, Зевс. Ты хочешь, чтобы я сказала, что все было нормально. Нет, не было нормально. Но я справилась.
— Ты, должно быть, ненавидела меня.
— Ты правда хочешь, чтобы я ответила?
Он трет ладонь о ладонь.
— Трус во мне хочет сказать «нет». Но я заслужил все, что ты хочешь сказать мне в лицо.
— Я… послушай, когда мы расстались… то, что ты сделал, да, я ненавидела тебя за это. Часть меня до сих пор ненавидит. Но это было пять лет назад…
— Кам…
— Просто… дай мне закончить, Зевс. Это в прошлом, и это уже не имеет значения. Но все эти годы полагать, что ты бросил Джиджи, что просто взял и отвернулся от нее, да, я ненавидела тебя всей душой. Но… теперь мне известна другая правда. И мне просто нужно знать, что ты именно это имеешь в виду, когда говоришь, что хочешь быть частью ее жизни.
— Я действительно хочу. — Его глаза прикипели к моим. — Я хочу знать свою дочь. Я никуда не исчезну.
— Почему ты вернулся в Нью-Йорк?
Его глаза скользнули по стене перед ним. Челюсть напряглась.
— Для боя. У меня подготовка к бою.
— Так, ты все еще боксируешь? — спросила я его.
Двенадцать месяцев назад Зевс провел важный поединок за звание чемпиона мира в супертяжелом весе против Кейдана Скотта. Зевс был фаворитом на чемпионство. В настоящее время он не побеждён – двадцать один бой, все выиграны нокаутом.
Я не смотрела тот бой. Я вообще больше не смотрю его бои. Но в тот вечер, в новостях, я увидела, что Зевс и Кейдан протянули одиннадцать раундов. Самый длинный бой Зевса.
Они оба были измотаны. Бой должны были остановить. Но как бы не так. Не сомневаюсь, что Марсель приложил к этому свои лапы.
Зевс получил преимущество в одиннадцатом раунде и сбил Кейдана с ног одним ударом апперкот.
Кейдан упал. Он поднялся, но бой был окончен, и Зевс был объявлен победителем.
Во время интервью Зевса, после боя, Кейдан снова упал на ринге.
Черепно-мозговая травма. В его мозгу образовался тромб.