Руины - страница 62

— Я не могу придумать, чего бы я хотел больше, чем иметь еще одного ребенка с тобой. За исключением, может быть, того, чтобы ты и Джиджи переехали жить ко мне, чтобы мы могли наконец стать семьей.

— Нет. — Я отступаю назад, натыкаясь на стену. — Ни за что, Зевс. — Я качаю головой, пока моя спина скользит по стене, одна рука ползет к двери. — Не смей этого делать.

— Что делать? — Он преследует меня глазами и телом. — Говорить тебе, что я люблю тебя? Что я хочу, чтобы мои девочки жили со мной? Что я хочу свою семью? Неужели это так чертовски плохо, Голубка?

— Этому не бывать. — Я обхватываю пальцами ручку двери, сжимая ее. — Это была ошибка. Этого не должно было случиться. Это больше не повторится.

Меня сотрясает дрожь изнутри. Слабость и страх, и он это знает.

Если Зевс в чем-то и хорош, так это в том, чтобы вынюхивать слабости у своих противников.

А от меня сейчас воняет.

Он делает шаг ближе.

— Я хочу, чтобы ты была в моей постели каждую ночь, Голубка. Чтобы мой член был глубоко внутри тебя, чтобы я занимался с тобой любовью. — Еще шаг. И еще один, пока он не прижимается ко мне. — Я хочу еще детей от тебя. Я хочу видеть, как ты носишь моего ребенка под сердцем. Я хочу, чтобы мое кольцо было на твоем пальце.

Я зажмуриваю глаза от всех его слов. Слов, которые отчаянно хотела услышать от него пять лет назад.

Но сейчас уже слишком поздно. Слишком многое произошло. Я больше не та девушка. И мне нужно думать о Джиджи.

Если бы мы с Зевсом снова сошлись и ничего не вышло, это причинило бы боль не только мне. Это причинит боль и Джиджи.

И если он снова исчезнет от меня, как в прошлый раз...

Я не могу так поступить с ней. Я не могу рисковать.

Возможно, я все еще люблю его. Я, конечно, все еще хочу его.

Но я не доверяю ему.

А без этого у нас ничего нет.

Я открываю глаза и смотрю на него.

— Нет.

— Нет? — повторяет он.

— Мы не будем снова вместе. Да, у нас был секс. Но это было потому, что у нас были незаконченные дела. Теоретически, мы никогда не могли попрощаться, и теперь мы это сделали. Так что... наши дела завершены.

Его выражение лица недоверчиво.

— Ты слышишь себя сейчас?

— Громко и отчетливо. — Хмурюсь я.

— Значит, ты понимаешь, что несешь полную чушь.

— Пошел ты! — Огрызаюсь.

— Только что, и намерен делать это снова, снова и снова...

— Боже! — кричу я. — Как же я тебя ненавижу!

— Мы уже выяснили и это. Прямо перед тем, как ты сказала мне вставить в тебя свой член. Видишь, куда я клоню, Голубка?

— Аргх! — рычу я.

Годы и годы сдерживаемого гнева наполняют мои вены, заставляя меня видеть красное. Я упираюсь обеими руками ему в грудь, но ублюдок не двигается ни на дюйм.

— Я не хочу тебя!

— Хватит врать, — кричит он в ответ.

— Хватит говорить мне то, что я думаю и чувствую! — кричу я ему.

— Я перестану, когда ты перестанешь врать себе! — рычит он.

Потом тишина. Остались только затухающие звуки наших полных ярости слов.

Наши груди вздымаются от физического и эмоционального напряжения, вызванного нашей яростью друг к другу.

Затем он шепчет мое имя, и это пробуждает во мне всю серьезность нашей ситуации.

— Мне нужно идти.

Я отворачиваюсь от него и нажимаю на ручку.

Он останавливает меня, положив руку на дверь.

— Не уходи. — Его голос мягкий, наполненный сладчайшей агонией.

Я чувствую, как его твердая грудь нежно прижимается к моей спине. Его колотящееся сердце стучит в груди, пытаясь дотянуться до меня. Его теплое дыхание обдувает мои волосы.

— Останься. Пожалуйста, — шепчет он.

Я хочу этого.

Было бы так легко снова утонуть в нем.

Но я не могу.

Поэтому я закрываю глаза и позволяю себе почувствовать боль, которую я пережила, когда он оставил меня. Как я была сломлена. Как он сломал меня.

А потом я думаю о том, как сильно люблю свою дочь.

И этого достаточно, чтобы помочь мне выстоять против него.

Я закрываю свое сердце, открываю глаза и снова смотрю на него.

— Мне нужно идти. Джиджи ждет меня.

Он нервно сглатывает. Нерешительность наполняет его глаза.

Затем он убирает руку от двери и отступает назад, давая мне возможность уйти.

Я выдыхаю, открываю дверь и выхожу наружу.

Свежий воздух, ударяющий в лицо, не помогает мне проветрить голову.