Рук Твоих жар (1941–1956) - страница 57

Не смейтесь над моими словами. Не считайте их ни демагогией, ни юродством. По опыту я знаю, как много может сделать концентрированная человеческая воля, когда она воодушевлена великой идеей, и есть ли в мире более великая идея, чем Евангелие Христово!

По опыту я знаю, как то, что кажется невозможным для человека, в одно мгновение совершается Силой Божией по вере людей.

Чтобы вы знали прошлое вашей Церкви, ваших отцов, — занимаемся мы историей церковной смуты.

Подражайте огненной ревности проповедников Слова Божия и не повторяйте ошибок слабых, колеблющихся людей.

Без колебаний и сомнений идите за Господом! Господь зовет!

1 августа 1962 г.»

Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как были написаны эти строки. С удовлетворением отмечаю: толпы русской молодежи пришли с тех пор в церковь. Я, конечно, не могу не радоваться этому и не могу не приветствовать молодых собратий.

Это приветствие, однако, не относится к тем, кто, придя в Церковь, ищет в ней не Христа, а средства к осуществлению различных политических концепций, противных Духу христианства, пытается воскресить под флагом Церкви всевозможные человеконенавистнические, узконационалистические, черносотенные концепции.

Им я говорю: «Да не будет!»

И да остерегутся они впасть в грех хулы на Святого Духа, в грех кощунственного осквернения христианского учения.

«Итак, отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы! Да не будет!» (1Кор.6:15).

Итак, 27 сентября 1943 года я отправился на пароходе вниз по Волге, по направлению к Самаре, носящей дико звучащее название «Куйбышев» — по имени второстепенного чиновника, в начале своей карьеры действовавшего в этих краях.

Тогда я еще сам был молод, поэтому никаких наставлений никому не читал и утешался в своих неудачах примером знаменитого корсиканца, который при отступлении из России сказал известную фразу: «От великого до смешного один шаг».

Пароход шел около двенадцати часов. Только поздно вечером прибыли мы в Самару. Выйдя на берег, я сел на трамвай и поехал на вокзал, чтобы сесть на поезд, идущий на Ташкент.

Поезд, как оказалось, отходит только на следующее утро. Значит, ночевать на вокзале.

Сел на скамейку, заметил, что рядом вьются какие-то подозрительные типы. Сказал про себя: «Спать не буду», — и тотчас заснул богатырским сном.

Утром проснулся в хорошем настроении, помылся, пошел брать билет. Сунул руку в брючный карман — и тут же сделал сногсшибательное открытие. В кармане еще накануне у меня лежал диплом, в котором были все документы: военный билет, трудовая книжка, резолюция Митрополита Сергия, пропуск в Среднюю Азию и все имевшиеся у меня деньги.

И вот диплом со всем содержимым за ночь исчез. Таким образом, я остался в незнакомом городе без денег, без единого документа, без всякой возможности установить свою личность.

Сейчас я думаю: почему меня в молодости так часто обкрадывали и почему я так часто терял вещи?

Во-первых, конечно, потому, что я растяпа. Но есть и другая причина. Я все еще не вышел из «башни слоновой кости» (по выражению Флобера), в которой провел все отрочество и юность. Я не освободился от мечтательности и от того, что Белинский (вслед за Гегелем) едко обозначает немецким термином — «прекраснодушие» — и что у нас в XIX веке называли «маниловщиной».

Я плохо знал людей и жизнь. Как язвительно заметил однажды один из моих друзей: «Самовлюбленный Левитин слишком занят собой, чтобы обращать внимание на кого-нибудь и на что-нибудь». Не знаю, освободился ли я потом от этого недостатка, но больше я, кажется, уже ничего не терял. Так что эта покража была последняя или почти последняя. Но тогда мне от этого было не легче.

Пошел через весь город в городской совет.

Город чудесный, как все приволжские города. Красавица Волга все украшает и всему сообщает какой-то поэтический колорит.

Прихожу в горсовет, иду к председателю. Со мной говорит секретарь.

«Мы бы с удовольствием вам бы помогли, но где гарантия, что вы не дезертир: коротко остриженные волосы, куртка защитного цвета, — вас в любой момент могут задержать на улице».