Руки оторву! - страница 5

Мы три восстания подняли, толку нет, только огонь и железо на себя навлекли. Акиремцев из-за моря тьма приехала – не совладать. Пришлось котомки собирать – и кто куда. Тогда-то кафры нам порошок камбоны и впарили, мол, любого супостата вмиг в нэцке[11] превратит. Спешка была, вот и купили, а как уменьшенных в нормальный размер возвращать, не спросили. Сами-то кафры умеют, они так через моря путешествуют: один всех попутчиков своих порошком уменьшает, в мешок кладет и на корабль садится, а на берегу соплеменников своих в нормальных людей превращает. А как, мы не знаем, кафры сюда не ездят, нам же в Кнаар, да и вообще в Акирию путь заказан, акиремцы яйца отстригут. Так что не обессудь, витязь, если бы знал, как тролля оборотить, сразу бы сказал. Но ты не горячись, что у друга твоего взяли – все вернем и денег тебе отсыплем за неудобства, всегда тебе послужим так, как сам скажешь. Слово твое для нас теперь как приказ.

Закончив свою сбивчивую речь, Абрам-Бахти прокричал чего-то на своем, и дом наполнился шелестом шагов, двери открылись, и толпа евроцыган заполнила всю комнату и коридор перед ней. Дед дождался, когда все соберутся, и… встал передо мной на колени. Живая волна прокатилась через ряды чернявых голов, и беспокойная братия, что-то бормоча, простерлась ниц передо мной.

– Слушать витязя как меня и во всем помогать, – приказал патриарх, – а теперь – вон.

Евроцыгане быстро сгреблись и убрались, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Я, Василий, по гроб жизни тебе благодарен буду за тот день, когда ты надо мной крышу обрушил. Моя новая жена портрет твой заказать хочет и в спальне поставить, да больно ты прыткий – то там, то сям – не угнаться. Ключницу спроси – художник через день к тебе бегает – эскиз сделать хочет. А друга своего ты спасешь обязательно, кафров найдешь, а они тебе не откажут, сынам грома они поклоняются как богам, проклятые язычники. Наши уже тарантас твой нашли, ждет он тебя у дверей. Подарки для тебя в него уже сложили: золото и картак с «пять-шесть» водой.

– Что за картак? – спросил я.

– Трубка, которой тебя Изя уменьшил, а потом и в размер вернул, – ответил Авраам, – воду эту где-то в Горной Жории, из подземных озер берут, в наших краях редкость, однако для тебя ничего не жаль.

– А чего же твой Изя Тве так же, как меня, не уменьшил? – задал я резонный вопрос.

– Не знал, как на тролльский организм «пять-шесть» вода подействует – могло ведь и не сработать, – развел руками старик.

– Слушай, а чего вы цыганами рядитесь, раз евреи? – поинтересовался напоследок я.

– Дак не любят нас в Славене, а к цыганам тут отношение особое: ни одна гулянка без них не обходится, вот мы с ромалами и договорились: город разделили да работаем по-тихому, – объяснил дед.

– Ладно, живите пока, только помни, если про кафров соврал – по ветру развею! – многообещающе попрощался я, взял Тве и пошел к выходу.

На улице меня ждал тарантас, груженный пожитками Тве, сундучком с золотом и красивым серебряным футляром с картаком. Возница Никифор встревоженно озирался, с подозрением рассматривая снующих по двору энергичных «цыган». Увидев меня, успокоился. Как только я сел в тарантас, рванул с места и понесся, нахлестывая лошадей. Я его понимал, мне тоже хотелось покинуть это место как можно скорее. Нижний Славен мы проехали довольно быстро – на улицах было полно народу, но в основном пешие. Они сноровисто расступались перед оскаленными мордами лошадей. По Сабельному проезду – на улицу Булатную, через Славенскую площадь, на Красную улицу, а там уже и Боярская слобода – дом.

Встречала нас раскрасневшаяся Беляна – оказывается, слух о похищении уже по всему Славену разнесся, как лесной пожар по ветру. От Осетра гонец прибыл – убедиться, что со мной все хорошо. Оказывается, младшую дружину под копье поставили: Нижний Славен прочесать, если мы с Тве не найдемся.

Гонца я обнадежил, соврал, что с Тве все в порядке. Не хватало, чтобы его собратья, тролли, в Нижний Славен заявились. Сам им все объясню позже, золото цыганское отдам, глядишь – обойдется.

Дома в сенях было не пройти: свертки, бочонки, сундучки. Я спросил Беляну, что за бардак. Оказывается, это все мне в дорогу – припасы, оружие, одежда.