Руки вверх, Синяя Борода - страница 14
Катька постучала.
— Войдите, — донесся из-за дверей жизнерадостный голос.
Девчонки вошли и увидели полненького розовощекого коротышку. Он широко улыбнулся.
— Чем могу служить?
— Извините, — сказала Лика, — вы не И те, директор скоро будет?
— Директор перед вами! — ответил коротышка и, встав, церемонно представился: Харитон Харитоныч Веселов. Директор кладбища. Прошу любить.
— Вы директор кладбища? — недоверчиво смотрела на него Катька.
— А что, не похож? — засмеялся Харитон Харитоныч. — Небось, думали, раз директор кладбища — то обязательно мрачный тип с колючим взглядом. А я вот считаю, что на таком месте и нужен человек вроде меня. Веселый, жизнерадостный…
— Вы думаете? — с сомнением сказала Лика.
— Уверен!.. Где бы человек ни работал, он всегда должен радоваться!
— Чему радоваться?
— Да всему, — ответил директор. — Светит солнышко — радуйся, что оно светит. Идет дождь — радуйся, что он идет.
— Ну не знаю, — сказал Орешкина. — У меня вот бабушка умерла. Чему уж тут радоваться.
— Как это чему?! Радуйся, что она бабушкой умерла, а, скажем, не восемнадцатилетней девушкой.
Катька вздохнула.
— В том-то и дело, что ей восемнадцать было"
— Не понял.
— Мой прадедушка был три раза женат… — начала объяснять Орешкина.
— А-а, понял, — перебил Веселов. — У меня в роду аналогичная ситуация. — И Харитон Харитоныч принялся с подъемом рассказывать: — Мой прадедушка тоже был три раза женат. И каждая его последующая жена была моложе предыдущей…
— Мы бы хотели узнать… — сделала Лика попытку прервать разговорчивого директора.
Но не тут-то было.
Веселов оживленно продолжал:
— Впрочем, это еще не самое любопытное. Любопытно другое. И мой прадедушка, и мой дедушка, и мой отец — все были директорами кладбищ. Так что я из династии кладбищенских директоров…
— Очень интересно, — из вежливости сказала Соломатина.
— Еще бы не интересно! — воскликнул Харитон Харитоныч. — Я вам сейчас такое сообщу — вы вообще упадете. — Директор сделал эффектную паузу. — Моя прапрабабушка была знакома с самим Николай Василичем!
— С каким Николай Василичем? — не поняли девчонки.
— С Гоголем. Они познакомились, когда он останавливался в нашем городе.
— А зачем он здесь останавливался?
— Да бричка у него сломалась. Пока ее чинили, они и познакомились. И моя прапрабабушка; поведала Николаю Васильевичу одну историю, О том, как в наш городок приехал какой-то проходимец. А его приняли за ревизора. Николай Васильевич выслушал эту историю, а впоследствии написал свою знаменитую пьесу "Ревизор.
— Ничего подобного, — возразила Соломатина. — Сюжет "Ревизора" Гоголю Пушкин рассказал. Нам на уроке литературы говорили.
— Не знаю, что вам говорили на уроке литературы, а вот моя прапрабабушка…
— Послушайте, Харитон Харитоныч, — перебила его Орешкина, — нас больше интересует моя бабушка. Мы обошли все кладбище, но так и не нашли ее могилу.
Директор достал из ящика потрепанную тетрадку.
— Не волнуйтесь, девочки. Сейчас найдем вашу родственницу. Как ее фамилия?
— Несмеянова.
Веселов стал листать страницы, бормоча под нос:
— Несмеянова… Посмотрим, посмотрим… Неволяева, Немаляева, Несмейкина… Несмеяновой нет…
— Как нет? — изумилась Катька.
Веселов протянул ей тетрадку.
— Смотри сама.
Катька посмотрела. Несмеяновой в списке действительно не было.
— А где ж она?
Харитон Харитоныч развел руками.
— Чего не знаю, того не знаю. А откуда вы взяли, что она умерла?
— Нам этот сказал, как его… — Орешкина наморщила лоб, вспоминая.
— Чертков, — подсказала Лика.
— Да, Чертков. Мы из Питера приехали, в гости к Светке. Пришли к ней домой, а Чертков и говорит: она на кладбище.
— А он-то сам кто такой?
— Постоялец.
— Может, этот ваш постоялец большой шутник? Может, она на реку ушла. Купаться. Вы к соседям-то не заходили?
— Заходили. Их дома нет.
— Зайдите еще раз. Сами видите, в моем хозяйстве вашей бабушки нет.
— А в городе только одно кладбище? — спросила Катька.
— Нет, два. Есть еще старое.
— А где? Вдруг Светку там похоронили?
— Нет, на том кладбище ее не могли похоронить, — уверенно ответил Харитон Харитоныч. — Оно заброшенное.
— Да вы скажите, где? — настаивала Орешкина. — Мы на всякий случай сходим.