Рано или поздно все перспективы, какими бы многообещающими они сейчас ни казались, могут исчерпать себя. В этом случае я убью Слейда. Но возможно, это случится через много лет. Мои способности изобретать все новые и все более причудливые пытки для Слейда кажутся безграничными.
Я спрашиваю себя, почему так? Почему из всех людей в мире я ненавижу и презираю именно Ричарда Слейда?
Может, Слейд первым сделал мне какую-то гадость, но воспоминание об этом не сохранилось в моей памяти? Или я просто страдаю мономанией? Может, мир — это мой ад, а Слейд — моя кара?
Или… Да, наверное, так и есть… Все прошедшие годы я упускал эту мысль из-за ее очевидности. Возможно, я ненавижу Слейда просто потому, что он ненавидит меня, потому, что он преследует, подставляет и терзает меня, сколько я помню, потому, что он сделал все, что в его силах, чтобы разрушить мою жизнь, и потому, что он подбросил сухую ветку, чтобы я споткнулся в темноте и разбил мой телескоп.
Ибо, конечно, я также и Ричард Слейд след бед бедней мертвей серей но я бравый как громила из могилы с рабской силой все пишу сочинение без зрения без зазрения без свечения я вершу я пишу я пишу добро дробно злобно.
* * *
Несмотря на весьма тщательные поиски мисс Барнс, в коробках не обнаружилось никаких других повествований, связанных с вышеприведенным, и ничего, что пролило бы свет на происхождение записей. Позже они перешли в собственность Конференции по искусству Кротеринг-Кингсли.