Румянцевский сквер - страница 34

— На обочину! — крикнул Слепцов. — Быстро!

Мигом — врассыпную, в обе стороны, в придорожные кусты. Из Мерекюли шли машины с включенными фарами. Впереди бронетранспортер, за ним штабной автобус, крытый грузовик. Подъезжая к месту побоища, бронетранспортер замедлил ход — немцы, видимо, вглядывались в трупы на дороге. Колонна остановилась, выли моторы, выбрасывая клубы вонючего газа. Может, увидев шевеление в кустах, а может, просто наугад — вырвалась из черного ствола на бронетранспортере и хлестнула по обочине длинная пулеметная очередь. И сразу в ответ — автоматный гром. Из машин посыпались солдаты. Залегли, открыли огонь. На дорогу и с дороги полетели гранаты. Взрывы, взрывы, крики, свист пуль… вспышки яростного огня… Пихтелев размахнулся и швырнул тяжелую противотанковую гранату — влепил в пятнистый борт бронетранспортера, под пулеметную турель, громыхнул взрыв, пулемет умолк. Штабной автобус стал объезжать дымящийся бронетранспортер, но его забросали гранатами, перекрестили автоматным огнем, и он тоже замер на оглохшей от ночного боя дороге. И уже полыхнул, выбрасывая оранжевые языки, крытый грузовик.

Разгром автоколонны был быстрым и полным. Слева и справа доносились звуки боя — то усиливалась пальба, то слышались одиночные выстрелы, — а тут, на дороге, невдалеке от горящей деревни Мерекюля, стало тихо. Только шумел ветер в равнодушных кронах сосен. Только стонали раненые. Хрипел, сплевывал кровью лейтенант Слепцов, раненный в грудь осколками гранаты. Его и еще троих перевязали, положили на плащ-палатки. А двое убитых остались тут, неглубоко закопанные в замерзшую землю у обочины дороги.

— Колчан, — прохрипел, глотая слова, Слепцов, — прими коман-н-ние… Идти на юг… станц… Ауве…

— Понял, — кивнул Колчанов. — К станции Аувере.

Он знал: еще на Лавенсари проработан основной вариант десанта — прорываться к железной дороге небольшими группами, обходя опорные пункты противника. И он принял у командира взвода планшет с картой и застегнул на правом запястье ремешок компаса.

По компасу и повел на юг свою группу, в которую влились и десантники из других взводов, вышедшие тут, поблизости, на берег. Перекура не разрешил, нельзя было терять время. Раненых несли на плащ-палатках.

Снег был глубокий, по колено, продвигались не так быстро, как намеревались, и шли бы еще медленнее, если б не Семен Пихтелев: он шел впереди, своим большим сильным телом прорубал дорожку в сугробах. Лес был негустой и низкорослый — не нравился Колчанову этот прибрежный эстонский лес. Полушубок и ватные штаны, намокшие при высадке, покрылись ледяной коркой, обламывавшейся и снова нараставшей при движении, и только в движении был смысл этой чертовой ночи. Хорошо бы стянуть сапоги и сменить мокрые портянки на сухие… Некогда, некогда… Вот выйдем к станции — тогда уж…

Справа стрельба стихла, а слева все еще доносилась. Там ухали пушечные выстрелы. Зеленоватые сполохи ракет освещали подбрюшье низко нависшего неба.

Востроглазый Цыпин первым увидел слева, в притуманенном пространстве — нет, не людей, а некоторое, что ли, шевеление. Колчанов передал по цепочке — остановиться, изготовиться, а Цыпина послал в разведку. Пока тот ходил, десантники отдыхали, прислонясь к стволам сосен, курили, зажав огоньки самокруток в ладонях. Первый перекур после высадки, шутка ли, часа два не куримши, — а после боя ох как хочется затянуться горьким махорочным дымом.

Запаренный, запаленный, вернулся Цыпин.

— Свои! Старлей велел, само, двигаться до него.

— Какой старлей? — спросил Колчанов.

— Начштаба. Дай-ка докурю, Вася. — Цыпин отобрал у Кузьмина недокуренную цыгарку, жадно затянулся.

Группу старшего лейтенанта Малкова, начальника штаба батальона, нагнали на выходе из леса. Тут была невысокая насыпь заброшенной, как видно, узкоколейки. Тут и остановились. Малков, сосредоточенно-решительный, велел командирам взводов доложить численность и потери. Затем произвел перестроение, разбил группу — человек семьдесят — на три подразделения. Выяснилось, что один из ротных командиров убит при высадке, другой тяжело ранен. В группе не оказалось офицеров, кроме Малкова и лейтенанта-комсорга батальона, которого Малков тут же назначил своим замполитом. А командирами подразделений поставил долговязого мичмана, рыжеусого старшину первой статьи, который на митинге кричал, что его семью истребили, и Колчанова.