Руна на ладони-1 - страница 25

Кроме того, на тропинке остался слабый отзвук его собственного запаха. Вот и все.

Но пес молчал, вот что странно.

И Ульф бесшумно нырнул в кусты слева от тропинки. Отыскал в каменных склонах расселину, забрался вверх, на скалы. Потом пробежался кругом, пригнувшись — так, чтобы выйти к дому Ауг с обратной стороны, глядевшей не на город с гаванью, а на море. Добрался до ограды, сложенной из валунов…

Замер, прислушиваясь и принюхиваясь.

Кто бы ни успел побывать на подворье — сейчас там было тихо. В посвистывание ветра, долетавшего с моря, не вплетались лишние звуки или шорохи. А вот запах пса, текший из-за ограды, был явственно приправлен вонью крови…

Ульф дернул поясную перевязь, двумя концами сходившуюся на ножнах, поворачивая её так, чтобы рукоять меча оказалась сзади, за спиной — и клинок не грохотнул по камням.

Потом подпрыгнул, уцепился за верх ограды. Перемахнул на ту сторону.

Первое, что ему бросилось в глаза — тело пса с развороченным животом, лежавшее за домом. Его не разрубили…

Ульф замер. Похожие раны он видел. Инеистые йотуны не используют оружие. Взмах руки — и широкое ледяное лезвие вырастает в воздухе прямо перед жертвой. А потом вонзается в тело и тает, принеся смерть.

Он торопливо двинулся к крыльцу, поглядывая себе под ноги. Каменистая земля скупо поросла низкой травой. Стебли, примятые тем, кто недавно прошелся по двору, ещё не успели оправиться.

И следы инеистого ясно различимой цепочкой вели к крыльцу. К ним Ульф даже не пытался принюхаться — инеистые не пахнут, их стихия лед.

Зато на ступенях остались грязные разводы. Инеистый, идя в бой, покрывается инеем. К ногам того, кто убил пса, примерзла земля. Но на каменных плитах, нагретых солнцем, иней растаял. Остались следы…

Ульф замер, рассматривая крыльцо. Опять прислушался, чуть повернув голову — так, чтобы одно ухо смотрело на дверь дома.

Никого, только свист ветра. Почему-то пахло диким медом — сильно, сладко. Пара ос уже крутилась возле двери.

Он быстро присел, пригляделся к грязным разводам на каменных ступенях. Принюхался к запахам земли и смятой травы, оставленным ногами инеистого.

Цепочка грязных отпечатков была лишь одна. И заканчивались ею следы, ведущие от убитого пса к крыльцу.

Похоже, инеистый сначала попал во двор, убил пса — и только потом поднялся на крыльцо, подумал Ульф.

Но второй цепочки следов, пусть не различимой глазом, однако пахнущей землей и раздавленной травой, при этом лишенной любого другого запаха, Ульф не почуял. Хотя йотун, уходя, должен был её оставить. Словно инеистый вошел в дом — но обратно уже не вышел. Возможно, он и сейчас там…

Запашок темного альва, реявший над ступеньками, сливался с запахом меда и какой-то бабы. Та прошлась по ступенькам совсем недавно. Её следы вели в дом и обратно, как и следы альва…

Ульф выпрямился, перешагнул через три ступеньки, сразу очутившись у двери. Мягко выхватил меч, одним пальцем поддел гривну, вытягивая её из-под рубахи и выкладывая поверх ворота.

Жаль, что пришлось разодрать рубаху, отстраненно подумал он. Теперь серебро может коснуться кожи на груди. Но что поделаешь, если Свейтлан следовало показать и гривну, и шрам под ней — иначе она могла не поверить…

Ульф сдвинулся вбок, к косяку. Толкнул дверь, быстро заглянул в дом. И сразу понял, откуда пахло медом. В двух шагах от двери кто-то разбил горшок. Янтарно-прозрачная лужа разлилась по неровным плитам пола, черепки завязли в меде.

И было тихо. Никто не спешил швыряться в него ледяными лезвиями. Осы, до этого кружившиеся перед дверью, радостно залетели внутрь.

Никаких других звуков, только жужжание — и свист ветра над подворьем. Запах дикого меда бил в ноздри, но теперь на него накладывался ещё и пряный запашок человеческой крови, пролившейся совсем недавно. Причем тянуло не только кровью…

А ещё Ульф заметил то, от чего по скулам сразу стрельнуло подшерстком. И челюсти тихо хрустнули, вытягиваясь вперед.

У очага лежала Ауг. Дыхания не было слышно, тело скорчилось, завалившись на левый бок. Тут, внутри, попахивало смертью…

Ульф перешагнул через порог, стремительно обошел медовую лужу. Торопливо заглянул за перегородку в углу, прикрывавшую кровать — два широких, текуче-быстрых шага, один короткий взгляд…