Русь между Югом, Востоком и Западом - страница 19

Александр Сергеевич Пушкин

Явления национализма порой приносят больше вреда, чем пользы. И. Ильин выразил суть проблемы, заметив: «…..чувство и воля националиста, вместо того чтобы идти в глубину своего духовного состояния, уходят в отвращение и презрение ко всему иноземному. Суждение «мое национальное бытие оправдано перед лицом Божиим» превращается вопреки всем законам жизни и логики в нелепое утверждение: «Национальное бытие других народов не имеет перед моим лицом никаких оправданий.» Так, если бы одобрение одного цветка давало основание осуждать все остальные или же любовь к своей матери заставляла ненавидеть и презирать всех других матерей. Эта ошибка имеет совсем не логическую природу, а психологическую и духовную: тут и наивная исключительность примитивной натуры, и этническое врожденное самодовольство, и жадность, и похоть власти, и узость провинциального горизонта, и отсутствие юмора, и, конечно, неодухотворенность национального инстинкта. Народы с таким национализмом очень легко впадают в манию величия и в своеобразное завоевательное буйство, как бы ни называть его – шовинизмом, империализмом или как-нибудь иначе. От этой ошибки русский народ был огражден, во-первых, присущею ему простодушною скромностью и природным юмором; во-вторых, многоплеменным составом России и, в-третьих, делом Петра Великого, научившего нас строгому суду над собою и привившего нам готовность учиться у других народов». Эта линия – учиться, изучать культуру, язык, достижения иных народов – ключевая в наших отношении с ними. Чем полнее и лучше мы знаем жизнь, культуру других народов, тем больше, вернее и последовательнее мы ощущаем себя русскими, что, разумеется, не мешает с вниманием и уважением относиться ко всем другим народам, и прежде всего – связанным с нами, русскими. Как заметил А. Потебня: «Для существования человека нужны другие люди; для народности – другие народности. Последовательный национализм есть интернационализм». И тем не менее… Нет ничего позорнее забвения, тем более пренебрежения собственной национальностью.

Иван Ильин

Процесс взаимоотношения культур намного сложнее, чем семей. В мире нет привилегированных народов, литератур, культур и языков. Это верно… Однако для нас, в России, «в священных пределах словесности своей» (Ф. Глинка), русский язык, русская культура, русский дух, русский лик были и будут «лицами привилегированными». Забвение русского языка, лица, духа, культуры, интереса фактически ведет к уничтожению прав русского народа. Государство должно служить народам и нациям, а никак не наоборот. Русское – должно служить русским! Н. Данилевский, например, писал: «Народность составляет. существенную основу государства, самую причину его существования, и главная цель его и есть именно охранение народности». Такие же мысли высказывал и С.Н. Булгаков (отец Сергий): «…В иерархии ценностей государство стоит ниже нации, служит для нее органом и средством». В этом смысле Н.А. Бердяев прав, призывая решительно изменить отношения между русским народом и государством: «Государство должно стать внутренней силой русского народа, его собственной положительной мощью, его орудием, а не внешним над ним началом, не господином его». Каждый человек, писал Л.Н. Гумилев, является одновременно и членом общества, и представителем народности, но оба эти понятия несоизмеримы и лежат в разных плоскостях.

М. Хэмпшир. Кочующие скифы

Будучи интернационалистами, мы тем не менее остаемся и самыми твердыми «культурными националистами» – русскими, украинцами, белорусами, татарами, евреями и т. п. Чистых этносов нет, это правда, но слово «россиянин», по крайней мере в культурно-этническом смысле, – нонсенс, как и советский человек, как американец – человек без роду и без племени. Такой космополитический тип опасен для мира, ибо он биологически чужд культуре. Культура всегда и везде – национальна! Новое время только подтверждает это.

Ольвия с птичьего полета

Присутствие скифов-славян в истории прослеживается с давних пор. Сонмы свободно кочующих скифов играли важную роль в определении баланса сил в регионе. Они стремились утвердиться в Передней Азии. Иудейский пророк Иеремия со страхом писал: «Вот идет народ от земли северной, и народ великий поднимается от краев земли. Держат в руках лук и копье. Они жестоки и беспощадны. Их голос шумит, как море. Они мчатся на конях, выстроившись, как один человек, чтобы сразиться с тобой, дщерь Сиона». В раннем Средневековье произошло и «великое переселение народов». Мир греков и римлян, с их культурой, ремеслами, городской жизнью, уже народившимся христианством, столкнулся с миром варваров-язычников. Греки под Великой Скифией понимали всю Восточно-Европейскую равнину. В. Седов отмечал: «Раннее Средневековье коренным образом изменило эту ситуацию. «Великое переселение народов» и великая славянская миграция начала средневековой поры взломали рубежи между античным и варварским мирами, в результате «варвары» смогли воспользоваться плодами рим-ско-византийской цивилизации и заложить основы новой европейской культуры. Это был период вступления на историческую арену новых сил, разорвавших рамки первобытности». Примерно со второй половины X в. между этнонимами «славяне» и «русы» произошло разграничение. «Славянами» люди стали называть весь ранне-средневековый славянский мир, тогда как «русами» звали восточных славян, и прежде всего население Древнерусского государства. М.В. Ломоносов писал, что среди «древних родоначальников нынешнего российского народа. скифы не последнюю часть составляют». Возрождение славянской прародины относится к началу нашей эры, и связано оно с именем греческой Ольвии, торжища днепровских дворян, откуда те вели торговлю хлебом.