Русальная ночь - страница 54

— Вам жарко? — хрипло спросил Валера. — Так вы не стесняйтесь, всю личину снимайте…Тут…Кхе…Все свои…Тьфу!

У него выпал очередной зуб. Уже четвёртый, за всё время пока они играли на тройках. Он не нашёл в себе сил подобрать его и положить в пустой бокал как делал до этого и теперь с грустью наблюдал как зуб катится по полу и теряется где-то в щели между досками.

— Милейший, я всё-таки женщина. Я должна, соблюдать приличия. А вы тоже хороши — зубами плеваться при дамах.

— Я не шпециально. Это всё ваша игра. Продолшаем?

— Может уже сдадитесь? Или вы признаетесь, что вы мазохист и вам нравится испытывать такие страдания?

— Меня утешает тот факт, что вам тоже плохо…Кхе. Кхе… Играйте!

Тётушка кивнула водителю и тот понял её без слов. Из бездонной глотки появилась новая бутылка вина. На этот раз особенная. Её горлышко было залито сургучом.

— Выпьете Валерий? Это столетнее, из Италии. Я купила, его когда в честной схватке победила свою наставницу. Честно говоря, не думала, что настанет такой день как тогда…Но похоже, он настал. Как я понимаю — двойки будут последними цифрами до которых мы опустимся.

Валера чуть заметно кивнул. Он старался поменьше шевелится. От сильного жара его тело уже давно покрылось сухой коркой соли и при каждом лишнем движении лопалась кожа обнажая глубокие раны. Одежда понемногу начинала осыпаться. Валера походил сейчас на гипсовую статую в мелкой сетке кровавых трещин. Он даже не стал вынимать из бокала свои зубы и терпеливо дождался пока водитель нальёт ему.

— Тогда, почти сто лет назад, я обыграла наставницу на двойках, — почти торжественно произнесла Старшая ведьма поднимая наполненный бокал, — она была стара, а я молода и зубаста. Она превратилась мумию прямо во время броска, а потом я торжественно сожгла её бренные останки. В те времена, я была задириста и не знала цену своих сил. Сила пёрла наружу. Я убивала бандитов, соблазняла офицеров заставляя их стреляться ради меня. Белогвардейцев Деникина, Красных комиссаров, Махновцев, Петлюровцев, кого только не встречала я на своём пути. Время было лихое и самая была лихой бабёнкой. Потом даже в эмиграции побывала. Дааа. Франция, Италия, Англия. Хотела осесть в Греции…

Валера не притронулся к выпивке и делал вид что продолжает слушать.

— … Ну, ты понимаешь…Роковые 40-вые. Немцы помешали с их ужасным Аненербе. Пришлось вернуться на родину, от греха подальше. Тем более, что всех церковников: 8-й отдел в подполье загнал. Получила ведьмин билет и жила себе спокойненько в лесной глуши пока СССР благополучно не развалился. Но замечу — ни разу с того времени я ни с кем не доходила до двоек.

— Спасибо…Польщён… — кое-как выговорил Валера прикидывая хватит ему сил выпить или нет?

Тётушка успела осушить свой до половины, а он всё неловко возил руками по столу. Пальцы, почти не слушались.

— Эх, тяжело пить с переломанными пальцами. Может предложить вам соломинку, — посочувствовала она ему.

— Я…Справлюсь.

— Всё-таки, жаль мне вас. Уходите во цвете лет. Вам ведь 33 года? Возраст Иисуса Христа. А когда мне ещё доведётся случай вот так сыграть в кости? Когда мне ещё попадётся такой упрямый противник? — размышляла вслух Старшая ведьма.

— Больше никогда! Я ваш последний противник! — прохрипел Валера.

Он прилип к вину словно голодный вампир к нежной девичьей шее. Ведьма пристально наблюдала за тем как он пьёт и в тот самый момент, когда он делал сделал свой последний глоток резко и подло бросила игральные кости. Они с гулким стуком покатились по доске. Валера машинально опустил взгляд. Два-два. Осторожно поставил на стол опустевший бокал и подобрал кости.

— Настала пора прощаться, — попыталась улыбнуться тётушка. Эта улыбка далась ей с большим трудом и больше напоминала гримасу. Гадкий противник отнял у неё уйму сил. Три года диеты пошло коту под хвост. Добился таки своего, потравил ведьмину душеньку.

— И был, как суша, сух песок, Была мокра вода. Ты б не увидел в небе звезд — Их не было тогда. Не пела птица над гнездом — Там не было гнезда…

Рука Валеры зависла над доской. Он пытался разжать кулак, но пальцы сопротивлялись. Они отказывались разжиматься. Сил больше не оставалось. Всё. Только губы продолжали шептать.