Русалочка из Атлантиды - страница 16

стр.

– Операция прошла успешно. Сегодня будете отдыхать, – говорил Горлум.

– Гра-гра-гра, – громко зарычали церебьеры в ответ.

Устин прошмыгнул к лифту. Дверь открылась, и оттуда вышел настоящий человек-уборщик.

– Привет, – сказал настоящий уборщик, и пристально вглядываясь в лицо Устина, спросил: – Что-то я тебя раньше никогда не видел.

Устин смутился. Щека его слегка задёргалась, готовая вот-вот превратиться в ороговевшие складки. Он схватился за щеку и быстро проговорил:

– Я – новенький.

– На какой этаж едешь? – не унимался любопытный уборщик.

– На сороковой, – ответил Устин. Он вошёл в лифт и тут же нажал на кнопку с цифрой сорок девять и стрелочкой вверх. Уборщик заметил это и подумал: «Ну и болван же этот новенький. Нужно на сороковую, а он на сорок девятую нажал». Но сказать ничего не успел, потому что лифт уже мчался, унося Устина к верхним этажам.

Устин успокоился только тогда, когда на кнопке лифта, показывающей номера пролетающих этажей, загорелась цифра тридцать. «Ещё девятнадцать этажей, – подумал Устин, – потом можно подняться по лестнице, так безопасней».

Лицо Устина было самым обычным. Он часто «надевал» именно это, молодое и беспечное лицо парня лет двадцати пяти, со светлым ёжиком волос и серыми глазами. Устин как-то увидел этого парня, такого самоуверенного и свободного, в метро. Он болтал с какой-то девицей и то и дело подмигивал и улыбался ей. Устин почему-то запомнил его лицо и с гордостью «надевал», как любимую, дорогую вещицу. Обычно лица превратившихся в людей церебьеров были безлики, потому что никакое чувство не освещало их изнутри. Таким же безликим было всегда и это лицо Устина. Но сегодня оно казалось живым, почти настоящим.

Устин вышел из лифта и направился к лестнице. По коридору навстречу ему шли трое врачей в белых халатах и оживлённо что-то обсуждали. Не обращая внимания на Устина, они проследовали мимо, унося за собой обрывки непонятных фраз.

– Совершенное существо. Это феноменально. Если бы мы могли более всесторонне исследовать её.

Устин догадался, что врачи говорят о Русалочке и идут как раз от неё. Его осенила идея. Поднимаясь по лестнице, он был уже доктором в белом халате, круглых очках и с небольшой бородкой.

Вот она, заветная дверь пятидесятого этажа. Такая же металлическая, как все остальные, но без номера и таблички. Сегодня утром Устин уже был здесь. Он и ещё несколько церебьеров сопровождали Горлума, который собственноручно доставлял Блату спящую Русалочку.

Устин нажал на кнопку звонка. Дверь открылась, и двое церебьеров сердито уставились на него.

– Вы что-то забыли, доктор? – проревел один из них.

– Да, да, я только на секундочку, – поправляя очки, ответил Устин-врач.

Церебьеры пропустили его. Устин торопливо вбежал в комнату и стал внимательно осматривать пол, как будто что-то потерял. Церебьеры спокойно наблюдали за ним. Вдруг он резко повернулся, достал из кармана парализатор и почти одновременно выстрелил в одного, а потом в другого церебьера. Те с грохотом повалились на пол.

Русалочка с волнением наблюдала за происходящим. Освободившись от ремней, она сидела на кровати и с испугом смотрела на приближающегося к ней Устина.

– Что вы хотите, доктор? – растерянно произнесла Русалочка.

Устин ничего не слышал, так как капсула была звуконепроницаема. Но по большим синим, немного испуганным глазам Русалочки он догадался, что она не совсем понимает его намерения.

– Я хочу вам помочь, – сказал жестами Устин.

Русалочка удивилась и очень обрадовалась.

– Откройте капсулу, – прожестикулировала в ответ она.

Устин понял. Он внимательно осматривал капсулу, пытаясь найти устройство, открывающее её. Но вот в самом низу он обнаружил две кнопки и тут же одновременно нажал на них, совершив тем самым ошибку, потому что мгновенно сработала сигнализация.

Устин терял самообладание. От волнения он опять превратился в церебьера. Белый халат, нелепо расстегнувшись, висел где-то в центре безобразного туловища. Но Русалочка не испугалась ставшего самим собой церебьера, потому что он уже не был похож на своих собратьев. Его глаза были добрые.