Русская Дания - страница 11

– Теперь-то мы их достанем! Полный вперед, даешь!

Как только первый направил парус по ветру, ему сдирижировал второй, и небольшая крутосваренная четырехколесная яхта понеслась по веселой кишке проспекта, виртуозно направляемая капитаном, и, по совместительству, ее рулевым.

– Я ей вчера и говорю – не будешь сосать, никакой шубы не получишь.

– Ну даешь! А я свою так и не приучил. Зато недавно мне заявляет, мол, давай в анус.

– Ну а ты че?

– Ну и дал.

– И правильно сделал! С этими бабами только так и никак. Пока в задницу не вставишь, она будет себя воображать прима-балериной.

– Так, давай здесь сворачивай, что ли. В обходную пойдем, а то чую, встрянем мы с тобой как Гитлер в 45-ом, скоро час пик.

– Добро! – и на этих словах грузовик, перейдя с негромкого зуммера на хрипящее стаккато, заложил в сторону, исчезнув из поля зрения человека, с балкона провожавшего его своим рассеянным взглядом.

– Держать полным ходом! Эй, на палубе, не спать в мою вахту! – набрав скорость, колесная яхта шла по проспекту, устремленная в месиво лучей, пока не вытравила в зареве пятно долгожданного грузовика.

– Молодцы, сучьи дети! Чуть сдай паруса, а я тут поколдую, чтобы они нас не заметили!

– Тут у тещи были, так она мне все мозги проканифолила со своим внуком. Я ей говорю, когда рак на горе свистнет, тогда и будет. Она как баран на меня уставилась, коротнуло, видимо. Ой, говорит, сердце закололо. За что ты со мной так. Я спрашиваю: Как?

– Ну а дальше?

– Дальше пришлось ее валокордином отпаивать, и так каждый раз.

– Не парься, когда-нибудь она все равно ноги протянет.

– Скорее меня вперед нее вынесут.

Яхта уверенно села на хвост грузовику и так следовала за ним, оставаясь незаметной до самого склада.

– Снять паруса! Готовь якоря! Бросок по моей команде. На счет три! Раз!, – яхта резко заложила в поворот,

– Два! – якорь крепко сдавливала пара молодых рук,

– Три! – капитан проорал с неистовой силой «Табань!» – якорь с разворота бросили в сторону, попав в стоявший на обочине внедорожник, раскурочив ему весь бок.

– Держись, ребята! – заорал капитан, одной рукой схватившись за штурвал, а другой, придерживая свою шляпу. Яхту тряхануло, дав сильный крен на правый борт, будто ее поимел сам Моби Дик. Со скрежетом и шумом, проскользив несколько метров по китовой шкуре асфальта, судно встало посреди дороги, благо ранний час растерял неуместных автолюбителей.

– Ну че они, поумирали что ли все тут? – задумчиво спросил водитель после пары продолжительных гудков.

– Ладно, пойдем отольем-перекурим, что-то ссать хочется, – почесав затылок, вышел из ситуации его штурман, после чего они, закурив по одной, отошли за складское здание.

– Так ребята, двое за ящиками. Один спускает, другой тараканит, я на швартовых, пара минут у нас в запасе! Покинуть судно! Впе-ррёд! – с этими словами двое с палубы отчаянно бросились к тенту грузовика, и в два счета один из них оказался в кузове. За пару минут им удалось спустить около дюжины ящиков первосортной водки. На последнем из-за угла показались те двое, и, увидев, что их опорожняют, бросились к грузовику. К чести парня, что подавал ящики, нужно сказать, что он не только не растерялся, но еще успел, десантируясь, прихватить пару коробок с животворящим эликсиром, после чего на ходу запрыгнуть на яхту, разгоняемую с толкача капитаном и тем вторым, который тараканил. Якорь рубили на ходу, и видит бог сумерек, фарт неразличим с отвагой и замешан погуще, чем ирландский стаут. Яхта уходила в багрянец, золотом козлиных голов слепя запыхавшихся утренних недоносков.

***

Солнце как вымазанная жиром сковородка жарило запотевшие ляжки города и прилежащие к нему окрестности. Руки асфальта мироточили сливками лопающихся трудовых мозолей, а обитателей каменных джунглей дурманили и доводили до экстаза животные испарения бетонных плит. Кондиционеры от бессилия взрывались и хищно обдавали шеи людей кипятком и половым отчаянием. Люди в беспамятстве выбегали на улицу, здоровались друг с другом раскаленными ладонями, ищущими спасения, потом расходились и снова здоровались. Дети расплывались на тротуарах радужными мазутными лужицами, и линзами школьных луп испепеляли ни в чем не повинное насекомое. Изможденные собаки пробегали мимо тех детей, рыща голодными стаями в поисках прохлады, и некоторые из них падали прямо на ходу, радостно проваливаясь в бездны своих собственных теней. Сердца их ломились в грудную клетку отбойными молотками, и, ослепленные, они смотрелись в солнце, будто в собственное отражение, тяжело дыша, облитые потом, и выплюнув сухие языки как дань крылатым эринниям. Бардо! Бардо! Поносо-газо-бензиновый рой механических машин слился в едином жалобном непрерывном вопле, разъедаемом изнутри ядовитым порошком. Казалось, само земное ядро, как только-рожденный птеродактиль, вырывалось из обступившей его тектонической скорлупы, и, продираясь сквозь раскаленные внутренности, опустошающим тупым электрошоком устремлялось в космическое небытие навстречу первоначальной лаве.