Русская эмиграция в Сербии XX-XXI вв. - страница 5

. В «Новом времени» от 20 февраля 1923 г. можно было прочесть объявление о большом Русском концерте из произведений М. И. Глинки и П. И. Чайковского с участием обладателей дивных голосов Н. Г. Волевач, Е. И. Поповой, Марьяшеца, музыкантов В. А. Нелидова, И. И. Слатина, Г. М. Юренева[16].

Живая музыка и пение звучали не только на концертах, но и в домах, квартирах, комнатах русских беженцев. В русском кругу за чашкой чая или бутылкой водки пелись самые разные песни. В магазинах можно было купить ноты для пения и рояля на любой вкус. Там были и Виктор Абаза и Александр Вертинский, и Юрий Морфесси, и Иза Кремер.

Но это были, так сказать, характерные музыка и песни для всего русского зарубежья.

Тут же добавлю, что Юрий Спиридонович «Баян русской песни», как назвал его Федор Шаляпин, бывал достаточно много в Сербии. Там он встретил свою позднюю любовь по имени Валентина, воевавшую в известной Дроздовской бригаде, пулеметчице, автомобильной гонщице, отличной пловчихе. Пел в белградском ресторане «Казбек». О своей судьбе с ней он поведал на страницах своей книги «Жизнь, Любовь, Сцена. Воспоминания русского баяна» (Париж, 1931). На первой странице посвящение: «Посвящаю жене – Валентине Васильевне», бросившей его потом в Париже.

У того же Белграда были и «свои» любимцы, например: в исполнении Любови Орловой песня советского народа – «Широка страна моя родная» (из фильма «Цирк»). Тем, кто не утратил способность посмеяться над «другими», предлагалось пойти осенью 1924 г. на концерт автора сатиры и политической пародии Петра Карамазова, в репертуар которого входили «Суд над русской интеллигенцией», «Молитва павших жертвой самосуда» (в октябре его можно было увидеть и услышать в зале «Станкович»)[17].

Можно было пойти на известные белградские «субботники», посмотреть и послушать профессиональных и артистов, и любителей. На одном из них летом 1922 г. выступала известная цыганская певица М. П. Суворина, которая считалась «одной из лучших цыганских певиц после Веры Паниной». О ней в «Новом времени» писали: «Кроме нее за рубежом есть только Настя Полякова и Нюра Масальская <…> К ней как нельзя лучше подойдет выражение: “Поет как птица на ветке”. Неожиданные модуляции, удивительные по своей тонкости нюансировки, самые трудные сочетания диссотонов, разрешающихся мелодичным аккордом всем этим певица владеет в совершенстве». Аккомпанировали ей на гитарах Сергей Поляков (из знаменитой семьи гитаристов – В. К.) и Е. В. Говоров[18]. Ее настоящая фамилия и имя – Мария Петровна Фе, голос низкое контральто. Происходила из семьи Массальских, давших плеяду блестящих исполнителей и истолкователей старой цыганской песни[19].

С открытием сцены Русского дома имени императора Николая II (1933 г.) любители искусства зачастили по вечерам в это известное всему русскому Белграду здание в стиле русского ампира с великолепным театрально-концертным залом. Практически, на его сцене выступали все: от начинающих артистов-любителей до профессионалов. В годы войны искусство продолжало отвлекать и увлекать русских. Тогда главной сценической площадкой по-прежнему оставался Русский дом. Так, 21 ноября 1943 г. там прошел вечер музыки, пения и балета с участием певиц Ольги Ольдекоп и Евгении Вальяни, балерины Марии Туляковой-Нелюбовой и ее партнера Сл. Эржена (балет классический и характерные танцы)[20].

В Русском доме можно было и услышать И. Н. Голенищева-Кутузова, выступавшего в 1935 г. с лекцией «Три степени любви в куртуазной поэзии средневековья», и П. Б. Струве, знакомившего аудиторию с темой «Понятие и проблема закона природы»[21]

Безработицы, прежде всего, для молодых и сильных в строящейся стране, не было. В Белграде за неделю с 29 августа по 5 сентября 1922 г. на биржу труда обратилось 150 человек, которые тотчас получили места. На начало сентября имелись предложения для 209 рабочих различных специальностей[22].

Этот город давал работу всем, вернее, почти всем; и скрытая безработица, конечно, была. Ее уменьшению и должны были содействовать действовавшие в столице Королевства многочисленные курсы по переподготовке и выпуску нужных стране специалистов, прежде всего низшего и среднего технического звена. Но всеми этими «благами» могли пользоваться, прежде всего, те, кто не перешагнул возрастной рубеж в 35 лет, после чего обучение новой профессии было затруднительным. Скажу, что в 1927 г. через различные курсы прошло около 3 000 русских эмигрантов