Русская фантастика 2010 - страница 38

— Олег, вы не понимаете. Нужно строго соблюдать режим, иначе…

— Слушай, дядя! — грубо перебил Андрей. — На Ленинском высотка горит! Там народу — тьма!

Доктор побледнел.

— На Ленинском? Какой дом?!

— Коли ему чего надо. Быстро! — Пётр развернул врача и толкнул в коридор. — Бегом!

— Вылазь! Да вылезай же! — звал охрипший от дыма Игорь. Брат под столом плакал и мотал головой, забившись к самой батарее.

— Глупый, нужно спрятаться! Я читал! Нос и рот тряпками обмотать. Ну! Иди сюда! — Игорь махал перед носом карапуза полотенцем, но Лёшка только размазывал слёзы, часто-часто моргая.

Игорь опустил руки: вытащить брата силком не получится, известно по опыту — уцепится за ножки, да ещё брыкаться начнёт. Мама и то не всегда могла оторвать Лёшку.

— Я маме пожалуюсь! — в отчаянии заорал Игорь. — Она тебя заругает! Понял? И отшлёпает. Потому что я старший и меня надо слушаться!

— Не, не! — Лёшка заревел в голос и пополз к брату. — Я буду…

— Вот так-то, — сказал Игорь, накручивая ему на лицо мокрое полотенце. Получилось неважно — криво-косо, концы болтаются, того и гляди сползёт. Зато Лёшка успокоился, даже обрадовался чему-то. Уставился на брата, как бы спрашивая: «А дальше?» На светлых ресницах повисли слезинки.

Отведя братишку в ванную и усадив под раковину, Игорь вернулся за покрывалом. В комнате почти ничего не было видно от дыма; мальчишка на ощупь сдёрнул покрывало с кровати и побежал в ванную. Заперев дверь, сел на корточки и принялся запихивать ткань под низ, затыкая щель. А после облил водой.

— Ну вот, — Игорь нырнул под раковину, обнял Лёшку, притягивая к себе. — Теперь будем ждать маму.

У крыльца, игнорируя правила, ждала «Газель» — автомобиль быстрого реагирования, манёвренный, с форсированным движком, самоё то для нашей группы. Палыч, видать, нутром чуял — соглашусь, иначе б отправились на машине ГДЗС. Пока я в лёжке, отделение выполняет уставные обязанности.

Палыч и Андрей запрыгнули в салон, где сидел Генка; мне помог забраться Пётр. Я втиснулся между Палычем и Генкой, одно место напротив пустовало. Костя, водитель и по совместительству медик, включил мигалку и, ударив по газам, выехал со двора. За территорией больницы добавил сирену.

Сердце тяжело ухало, подскакивая литым, резиновым мячиком; колени дрожали. Спокойнее, Олег, нервничать будешь завтра, в койке. Соберись.

Ребята по очереди надевали боевку. Разумеется, боевую одежду полагается надевать в части, но… запах гари — то ещё удовольствие. От него не избавиться: стирай не стирай — пропитывает насквозь.

— А Шурик где?

Андрей с Петром развалились на сиденье, насколько позволяло пространство. Обычно они теснились там втроём.

— Да где-то, — зло бормотнул Палыч. — Не о том думаешь. На такую зарплату и я бы ушёл!

— Что, правда? — На веснушчатом круглом лице Андрея проступило удивление.

— А вот хрен! — начальник сунул под нос Андрею кулак.

— Шестьсот шестая серия. — Генка катал желваки на скулах. — Пустотные перекрытия… огонь вылезет где угодно.

— Опять дурость чья-то! — багровея, рявкнул Пётр. — Дачники хреновы! Газовые баллоны в квартиры тащат. У него утечка, а он, сука, не чует! Надрался в хлам — и в кровать с сигаретой! А сосед-недоумок бензин в кладовке хранит!

— Заткнитесь все! — не выдержал Палыч.

Спустя две-три минуты машина вырулила на проспект.

— Поднажми, — велел начальник. — Время.

Костя, и до того гнавший не слабо, кивнул, вдавливая педаль до упора. Двигатель взревел не хуже разъярённого тигра, но за воем сирены его почти не было слышно.

Я молчал, копил злость, чувствуя, как отступает проклятая слабость, как в груди ходит туда-сюда поршень сердца: электрический импульс в ткани миокарда, сжатие — систола предсердий, пауза, систола желудочков. Давление возрастает. Открываются клапаны лёгочного ствола и аорты: выброс крови. И расслабление — диастола.

Выучить новые понятия и термины нетрудно: кроме бесед с врачами, заняться в больнице нечем.

Ритм сокращений повышается, увеличиваются сила и частота. Я готовлюсь к встрече с огнём.

— Чего бледный как смерть? Перетрухал, что ли? — Генка ткнулменя в бок. — Мамку позвать? У-у, малахольный!