Русская красавица. Анатомия текста - страница 39

«Выдох поколения бунтарей», — так называли сумасбродную Дженис, поющую совершенно не по правилам, противореча всем законам вокала, не голосом, поставленным и благозвучным, а чувствами… оголенными нервами…

Тема сменилась. Я сильнее прижалась к Бореньке, чтоб тоска не пролазила в сердце. Пронзительные блюзы Дженис Джоплин всегда делали меня ненормальною…

— Гребенщиков на одном концерте рассказывал, как они с писательницей Толстой пытались найти русский эквивалент английскому слову «блюз». И нашлось такое слово. «Скорбец», — называется. И, ты знаешь, мне сейчас вдруг показалось… то есть я надеюсь, что это просто моя фантазия, но все-таки страшно стало… показалось, что это — наше слово. О нас. Понимаешь?

И это тоже оказалось близко, и это тоже оказалось общим ощущением. И мы, как герои мультфильма про котенка Гава, предлагали друг другу «бояться вместе»…

— Ты куда улетела, Сонычко? — Боренька несколько раз провел ладонью перед моими глазами. — Расстеклите взгляд, девушка. О чем истерика? Ты обиделась, что ль? Повторяю, не нужен мне никто, кроме Сэмушки, да и не возьмет меня никто другой, с моими-то сумашедшими идеями. А Сэм их понимает. Они ему родные, потому что почти что вместе когда-то делались… Вот если с ним окончательно не срастется, тогда будем искать кого-нибудь постороннего.

Я знала, что не срастется. Просто Бореньке пока не говорила, чтоб не расстраивать. Сэм недавно обмолвился, что встретил девушку. Это, конечно, совсем не наше дело, но то не обыкновенная девушка, а «существо с потрясающими вокальными данными». Скорее всего, он захочет взять ее в вокалистки группы. Боренька бы не возражал, если б это само собой не влекло смену репертуара — Борькины песни для женского вокала совсем не годятся. А за свои песни ББ всегда готов был стеной стоять. Не позволит он их из альбома выкидывать. И обычным соло-гитаристом в группе с чужим репертуаром тоже быть не захочет. А Сэм обязательно его попросит об этом. Вот тогда мне и пригодится визитка Лилии, желающей спонсировать что-то связанное с покойной Бесфамильной…

— Алло? — едва я подумала это, как сотовый зазвенел, высветив на табло неизвестный номер.

— Сонечка, это Лилия, — голос по ту сторону разговора звучит вальяжно и немного насмешливо. — Удивлена? Сохрани номер хэнди, это мой. Послушай, мы тут кое-что покумекали с Геннадием. Есть к тебе достойное предложение. Приедешь?

— Г-м, — только и могу ответить я. Голова еще не осознала сказанное, а правая бровь уже опускается на самый глаз — с ней происходит это всякий раз, когда я делаюсь настороженной. — Что такое хэнди, кто такой Геннадий и куда я должна подъехать? — спрашиваю.

— Хэнди — это значит сотовый! Его немцы так называют! — шипит у меня над ухом всезнающий Боренька.

Я досадливо отмахиваюсь. И так сосредоточиться не могу! Убегаю в кухню…

— О, ха-ха-ха, ты просто прелесть! — сообщает мне телефон. — Геннадий — это такой большой-большой начальник. Супербосс всех времен и народов! А подъехать тебе нужно будет к нам в офис. Записывай адрес. Не волнуйся, оно того стоит. Все, что предлагаю я, обычно с лихвой окупается. Увидишь, согласиться на встречу действительно в твоих интересах…

Записав адрес и оговорив время, я почувствовала себя изнасилованной.

— Она разговаривала со мной так, будто делает одолжение этим разговором… — кричу через всю квартиру Бореньке. Хочется поделиться с ним, но я совсем не знаю, с чего начать, чтобы быть понятой. Какие все-таки несчастные существа люди! Насколько тяжело им передавать себя словами… — Как-то все это неестественно. — вот единственное, что я могу сказать о разговоре.

Телефон тут же звонит снова.

— Да, — словно спохватившись, говорит Лилия. — Совсем забыла объясниться. Не воспринимай мои слова превратно. Я вовсе не пытаюсь давить на тебя, или там, запугивать…

— Я и не думала ничего подобного, — смутившись своей рассекреченности, я постыдным образом прячусь за мнимой беспечностью.

— Она и не думала так! — кричит Лилия кому-то за свою трубку. — А Геннадий решил, что думала. Он вообще странный у нас в последнее время. — последние слова она говорит явно в качестве камня в огород слышащего ее Геннадия. — Некоторые ненормальные всех по себе ровняют, а этот — хуже — всех по Марине Бесфамильной теперь меряет… Утверждает, что раз она считала нас полными угроз злодеями, то и ты так мои слова воспринять можешь. Видишь, даже заставил перезвонить, объясниться…