Русская Литература XIX века. Курс лекций для бакалавриата теологии. Том 1 - страница 8

Московские масоны-розенкрейцеры (рыцари злато-розового креста) решительно не принимали вольтерьянство и всё наследие французских энциклопедистов-просветителей. Они считали человеческий разум низшей ступенью познания и ставили его в прямую зависимость от чувства и Божественного Откровения. Разум вне контроля чувства и веры не в состоянии правильно понимать окружающий мир. Это «тёмный», «бесовский» разум, являющийся источником человеческих заблуждений и бед.

Особой популярностью в «Дружеском учёном обществе» пользовалась книга французского мистика Сен-Мартена «О заблуждениях и истине»: не случайно розенкрейцеров их недоброжелатели называли «мартинистами». Сен-Мартен подвергал решительной критике просветительскую идею общественного договора, основанную на атеистической «вере» в «добрую природу» человека. Эта идея есть ложь, попирающая христианскую истину о «первородном грехе». Наивно считать государственную власть результатом человеческого «творчества». Она является предметом Божьего попечительства о человеке и посылается Творцом для укрощения и сдерживания греховных помыслов, которым подвержен падший человек на этой земле.

Государственную власть Екатерины II, находившейся под влиянием французских просветителей, мартинисты считали заблуждением, Божеским попущением за грехи всего петровского периода нашей истории. Они создали свою утопию о прекрасной стране, управляемой масонами по законам их веры, без бюрократии, подьячих, полицейских, вельмож, произвола. В своих книгах они проповедовали эту утопию как программу: в их государстве исчезнет нужда, не будет ни наёмников, ни рабов, ни налогов. Для этого надо, чтобы все стали масонами и очистились от скверны. В будущем масонском «раю» не будет ни церкви, ни законов, а будет свободное общество хороших людей, верующих в Бога, кто как хочет.

Вскоре Карамзин понял, что, отрицая «самовластие» Екатерины II, масоны вынашивали планы своего «самовластия», противопоставляя масонскую ересь основам укоренённой на русской национальной почве православной религии. При внешнем созвучии с истинами христианской веры в процессе их хитроумных рассуждений осуществлялась подмена правды соблазнительной ложью и «прелестью». Настораживала Карамзина и чрезмерная мистическая экзальтация его «братьев», столь далёкая от завещанного православием «духовного трезвения». Смущал покров таинственности, связанный с деятельностью масонских лож.

И вот Карамзин, разочаровавшись в масонстве, бежит из Москвы, отправляясь в путешествие по Западной Европе. Его опасения вскоре подтверждаются. Делами в масонской организации, как выяснило следствие, заправляли какие-то тёмные люди, выехавшие из Пруссии и действовавшие в её пользу, скрывая свои цели от искренне заблуждавшихся прекраснодушных русских «братьев». Путешествие Карамзина по Западной Европе, длившееся полтора года, обозначило окончательный разрыв писателя с масонскими увлечениями юности.

Осенью 1790 года Карамзин вернулся в Россию и с 1791 года стал издавать «Московский журнал», выходивший в течение двух лет и имевший большой успех у русской читающей публики. В нём он напечатал два главных своих произведения – «Письма русского путешественника» и повесть «Бедная Лиза».

В «Письмах русского путешественника» (1791–1792), подводящих итог заграничным странствованиям, Карамзин, следуя традиции «Сентиментального путешествия» Стерна, изнутри перестраивает её на русский лад. Стерн почти не уделяет внимания внешнему миру, сосредоточиваясь на дотошном анализе собственных переживаний и чувств. Карамзин, напротив, не замкнут в пределах своего «я», не слишком озабочен субъективным содержанием своих эмоций. Ведущую роль в его повествовании играет внешний мир, автор искренне заинтересован в истинном его понимании и объективной его оценке. В каждой стране он подмечает самое интересное и важное: в Германии – умственную жизнь (он знакомится с Кантом в Кёнигсберге и встречается с Гердером и Виландом в Веймаре), в Швейцарии – природу, в Англии – политические и общественные учреждения, парламент, суд присяжных, семейную жизнь добропорядочных пуритан. В отзывчивости писателя на окружающие явления бытия, в стремлении проникнуться духом разных стран и народов предвосхищается и переводческий дар В. А. Жуковского, и «протеизм» А. С. Пушкина с его «всемирной отзывчивостью».