Русская литература XVIII века - страница 31
Однако и плохое знание Глюком и Паусом русского языка, и малая распространенность их произведений, оставшихся неизвестными сколько-нибудь значительному кругу читателей, и самая отьединенность их творчества от русских традиций привели к тому, что их опыты не сыграли роли развитии русского стиха, оставшись экспериментами, чуждыми русским поэтам.
Между тем книжное стихотворство русских поэтов 1700-1720 годов и даже более позднее непосредственно продолжало традицию Симеона Полоцкого. Наиболее заметным произведением этой традиции была поэма Петра Буслаева «Умозрительство душевное, описанное стихами о преселении в вечную жизнь превосходительной баронессы М.Я. Строгановой», изданное уже в 1734 г. Продолжалось и сочинение панегириков царю по образцам поэзии конца XVII века. Это были произведения официальной поэзии, стремившиеся к приподнятости усложненного слога, риторически украшенные; авторами их были официальные и близкие к правительству лица, светские и духовные (ср. «Епиникион» Прокоповича).
Следует отметить также появление в петровское время нелюбовной личной интимной лирики.
Вот, например, застольная песня:
Стихотворство петровского времени следовало принципам вывезенной еще в XVII веке из Киева (а в конечном счете из Польши) силлабической системы стиха, т.е. не соблюдало определенных ударений, а довольствовалось свободным ритмическим движением стихотворных строф, оканчивавшихся рифмой. Даже силлабическое правило равносложности строф, т.е. принцип одинакового числа слогов в параллельных строчках, соблюдавшийся в официальной поэзии ученых стихотворцев, с легкостью и постоянно нарушался и в стихотворной драме, и в любовных песенках.
«В этом стихотворении, – пишет В.В. Сиповский, – выразилась идеология новой жизни, это – гимн земной жизни. Это – радость человека, освободившегося от страха смерти, от мысли об ужасах последнего суда и загробных мук. Выражаясь языком раскольников, – это песнь в честь земного бога – Антихриста, который при Петре завладел окончательно Россией и загнал "последнюю Русь" в дикие углы России, на северные ее окраины[38]».
Лирика петровского времени очень близка и по стилю, и по содержанию к стихотворной драме той же эпохи, в частности к монологам-ариям, в которых герои драматических пьес повествовали о своих любовных чувствах. Стихотворные «арии» о любви обильно вставлялись и в прозаические повести начала XVIII столетия.
Повести.
Может быть, самым характерным, типическим проявлением петровской эпохи в литературе были повести, созданные в это время и распространявшиеся в списках наравне со все более популярными переводными романами. Они были как бы продолжением тех повестей, которые возникли на Руси в XVII столетии, но в то же время они резко отличались от старой литературы. Новые горизонты, новые перспективы и возможности открылись перед русским человеком. Он больше не был замкнут узким кругозором старозаветного уклада Московской Руси, он становился европейцем.
Собственно переводы и даже переделки иностранных светских повестей-романов были популярны на Руси еще с XVII века. XVIII столетие сохраняет запас этих чужих по происхождению повестей и значительно расширяет их[39]. Это – обычно авантюрные романы, в которых рассказывается о многочисленных и необычайных приключениях, нередко фантастических, – невероятно восхитительных молодых героев, влюбленных и храбрых, странствующих из страны в страну и в конце концов увенчивающих свои похождения браком с любимой. Такова, например, «История о храбром кавалере Евдоне и о прекрасной принцессе Берфе», мораль которой – прославление верной любви, преодолевающей все препятствия, или «Гистория о храбром гишпанском рыцаре Венциане» (так называемый «Францель-Венциан», или «Францель-Венециан»), или «Гистория о гишпанском шляхтиче Долторне и о прекрасной королевне Элеоноре», или «История о Калеандре, царевиче греческом, и о Неонельде, цесаревне Трепизонской», по-видимому, восходящая к немецкому переводу итальянского романа Дж. Марини (XVII век), и много других, переведенных с немецкого, французского, итальянского, польского языков. «История, в ней же пишет о разорении града Трои», т.е. перевод средневекового рыцарского романа на тему о Троянской войне Гвидо де Колумны, попала даже в печать в 1709 г., потом была еще дважды переиздана, и распространялась также в списках.