Русская православная церковность - страница 22

В течение многих веков крещение в России совершалось в младенческом возрасте, и вся ектения оказывалась грубым анахронизмом, сохраняемым только из уважения к ее историческому происхождению, т.е. по традиции, анахронизмом, лишенным всякого содержания и смысла.

В послевоенные годы, особенно начиная с середины 80–х гг. крещения взрослых участились, а во многих приходах подготовка к крещению стала приобретать организованный характер. В связи с этим и ектения об оглашенных становится все более актуальной, но в этом отношении необходимы некоторые мероприятия: во–первых, следует периодически разъяснять прихожанам ее значение, особенно при проведении катехизических занятий; во–вторых, надо исключать завершающее эту ектению обращение к оглашенным, где они призываются покинуть храм — тем самым не допускается их присутствие (как еще некрещеных, т.е. не членов Церкви) при совершении важнейшей, самой священной части литургии — евхаристического канона с последующим причащением духовенства и мирян.

Если, как упоминалось, вся ектения об оглашенных приобрела в течение веков характер анахронизма, то в еще большей степени это относится к троекратно повторяемому призыву: «Елицы оглашеннии, изыдите», — призыву, которому никто не следует, на который никто даже внимания не обращает. Ведь в наших храмах присутствуют в течение всей литургии не только готовящиеся принять крещение, но и убежденные атеисты, совершенно не собирающиеся подходить к купели, и их никто не гонит, даже если их атеистические взгляды общеизвестны; они спокойно стоят в продолжение всей литургии, и их присутствие придало бы попытке изгнания оглашенных парадоксальный характер, если бы, конечно, кто–нибудь воспринимал ее сколько–нибудь серьезно.

Наличие в богослужении ектений об оглашенных, утомительного перечня имен при поминовении живых и умерших и другого словесного балласта — это не только бесплодная потеря времени, но и явный вред для всех молящихся. Пришедший в храм человек убеждается, что в богослужении имеются такие части или разделы, которые заведомо не подлежат восприятию, не имеют молитвенного значения, не претендуют на благоговейное отношение к их содержанию. Так как рядовой посетитель храма не в состоянии осознать, почему тот или иной текст не должен обладать для него какой–либо актуальностью и значением, не помогает «устремлению его ума и сердца к Богу» (что, согласно катехизису, составляет сущность всякой молитвы), то у него появляется искушение предполагать, что и остальные части богослужения, в том числе и евхаристический канон и чтение Священного Писания не столь уж важны и актуальны, что действенность всего, что произносится в храме на церковнославянском языке, заведомо снижается, так как до сознания человека доходят лишь некоторые слова, в лучшем случае — отдельные фразы!

Несколько слов теперь о предпричастном перерыве в богослужении. Чинопоследованием предусматривается в это время пение «запричастного» (скорее, предпричастного) извлеченного из Псалтири стиха, размер которого даже в концертном его исполнении не позволяет заполнить паузы, длительность которой определяется временем, необходимым для причащения в алтаре духовенства. Пение хора или чтение молитв перед причащением создает у молящихся соответствующее действительности впечатление, что молитвы читаются или поются не потому, что они потребны, как молитва, т.е. обращение к Богу, а потому, что необходимо заполнить возникший интервал. К тому же молитвы читаются часто с характерной для клиросного чтения безучастной монотонностью, что не соответствует ни их задушевному, возвышенному содержанию, ни торжественности предшествующих частей литургии — евхаристического канона и пения молитвы Господней. Слушают эти молитвы утомленные причастники, стоящие перед царскими вратами, и невольно испытывают нетерпеливое (или терпеливое, но от того не менее тяжелое) ожидание: когда же, наконец, царские врата откроются и начнется причащение. Очень благоразумно поступают те священники, которые обусловленную причащением в алтаре духовенства паузу заполняют проповедью, — если она содержательна и доходчива, то гораздо лучше подготовит людей к принятию святых тайн, чем монотонное звучание весьма назидательных, но — увы! — на славянском языке малодоступных большинству молитв. У остальных молящихся (т.е. у большинства) изменение характера богослужения создает впечатление, что с возгласом «Святая — святым» литургия в основном завершена, а так как после этого происходит причащение духовенства и мирян, то и вся заключительная часть литургии представляется неким добавочным эпизодом, со всем предшествующим органической связи не имеющим. Это, конечно, снижает силу благотворного воздействия, оказываемого на молящегося православного человека всей литургией в целом.