Русская революция. Большевики в борьбе за власть, 1917-1918 - страница 10

. Таким образом, он постоянно занимался тем, что Огюст Кошен, один из историков французской революции, называл «сухим террором»; а от террора «сухого» до «кровавого террора» был, разумеется, лишь короткий шаг. Когда один из товарищей-социалистов предостерег как-то Ленина, что его невоздержанные нападки на противника (Струве) могут надоумить какого-нибудь рабочего убить объект нападок, тот невозмутимо ответил: «Его и надо убить». В зрелые годы Ленин был личностью цельной и бескомпромиссной. С того момента, когда в тридцать с небольшим лет он сформулировал теоретически и практически доктрину большевизма, вокруг него как бы сомкнулась невидимая стена, за которую не могла проникнуть ни одна чуждая мысль. Вследствие этого ничто не могло изменить его мнения. Он относился к той категории людей, о которых маркиз де Кюстин сказал: они понимают все, кроме того, что им говоришь. С ним нужно было либо соглашаться, либо бороться; любое несогласие вызывало прилив разрушительной ненависти, стремление стереть противника с лица земли. В этом была его сила как революционера и слабость как государственного деятеля: неукротимый в бою, он не имел качеств, необходимых, чтобы понимать людей и руководить ими. В конце концов этот изъян подорвет его попытку построить новое общество, поскольку мысль о том, что люди могут жить в мире и согласии, была ему недоступна.

Осенью 1893 года Ленин переехал в Санкт-Петербург, якобы для того, чтобы приступить к адвокатской практике, на самом же деле, чтобы установить связи с радикальными кругами и начать революционную деятельность^>42. Социал-демократам, с которыми Ленин сошелся по приезде, он показался слишком «красным», то есть слишком горячим приверженцем «Народной воли». Вскоре Ленин обзавелся новыми знакомствами, войдя в кружок блестящих интеллектуалов и социал-демократов, душой которого был двадцатитрехлетний Петр Бернгардович Струве. Как и Ленин, он был сыном высокопоставленного чиновника, но, в отличие от Ленина, уже много путешествовал на Западе, был хорошо осведомлен во многих областях и являлся космополитом. Сверстники много спорили. Основные несогласия возникали вокруг отношения Ленина к «буржуазии» и его упрощенного представления о капитализме. Струве объяснял, что Россия не только не достигла уровня развития экономики по западному образцу, но еще едва сделала первый шаг на пути к такому развитию, что Ленин в этом убедится, если увидит Запад собственными глазами. Он пытался также убедить оппонента, что социал-демократия может пустить глубокие корни в России только при условии, если средний класс, побуждаемый трудящимися, даст стране свободу печати и свобод образования политических партий. Ленин с этим согласиться не мог.

Летом 1895 года он выехал за границу и встретился с Плехановым и другими китами социал-демократического движения. Ему объясняли, что отказываться от союза с «буржуазией» — глубочайшая ошибка. «Вы поворачиваетесь к либералам спиной, — сказал ему Плеханов, — а мы — лицом»^>43. П.Б.Аксельрод убеждал Ленина, что в совместной борьбе социал-демократы не упустят контроля над «либеральной буржуазией», поскольку сохранят «гегемонию» в этой борьбе и будут управлять и руководить своими временными союзниками, чтобы двигаться в направлении, отвечающем их собственным интересам.

На Ленина, который преклонялся перед Плехановым, это подействовало убеждающе. Насколько глубоким оказалось впечатление, определить трудно, но показательно, что по возвращении в Санкт-Петербург осенью 1895 года он выступил в роли ортодоксального социал-демократа и отдал много сил организации рабочих на борьбу против самодержавия в едином фронте с «либеральной буржуазией». Перемена была разительная: летом 1894 года Ленин писал, что социализм и демократия несовместимы, теперь же утверждал, что они нераздельны^>44. Россия в его глазах перестала быть страной капиталистической и стала страной полуфеодальной; главным врагом пролетариата была уже не буржуазия в союзе с самодержавием, но само самодержавие. Буржуазия — во всяком случае, ее прогрессивная часть — превратилась в союзника рабочего класса: «русская социал-демократическая партия, не отделяя себя от рабочего движения, будет поддерживать всякое общественное движение против неограниченной власти самодержавного правительства, против класса привилегированных дворян-землевладельцев и против всех остатков крепостничества и сословности, стесняющих свободу конкуренции»