Русская рулетка - страница 11

Собрался, разузнал дорогу, поехал. Чисто выбритый, в новом костюме, новой кепке, на толчке по дешевке выцыганенной у какого-то местного барыги.

Деревня ему понравилась: тихая, сюда менты не так часто, наверное, наведываются. Озеро — порыбачить можно, а рыбалку он любит.

Дом Ирины нашел сразу: от остановки рукой подать. Да и саму Ирину узнал (фотку высылала): сидит на лавке возле калитки, семечки лузгает.

Конечно, в натуре она симпатичнее выглядит: щечки пухленькие, алые, сама крепенькая, ладно сбитая, ляжки крупные, налитые. (У Гриньки аж внизу живота при виде их — оголенных — засвербело, затомилось.)

Подошел поближе, улыбнулся, как мог, сказал громко:

— Ну, здравствуй, Иришка, — не боясь показаться фамильярным.

— Здравствуйте, — собрав брови на переносице и пытаясь угадать, кто это, ответила Ирина.

— Вот и встретились. Я Гриша, Гриша Завозов собственной персоной. Приехал, так сказать, на любаву свою поглядеть.

Тут только дошло Ирине, кто перед ней. Лицо ее залилось краской, мысли перепутались, во рту так и осталась непроглоченной семечка. Никак не ожидала она такого поворота. Писала письма в надежде скрасить свое и чужое одиночество, но никогда, никогда не думала даже, что кто-нибудь из них решится приехать к ней. Считала — так всё, ненастоящее, только чтобы разобраться в себе, а оно вон как вышло: кто-то всерьез принял все ее излияния. Да как теперь быть-то: и незнакомый вроде человек, и не выгонишь — друг по переписке. Завертелось все в голове Ирины, перемешалось.

— Что в гости не зовешь, не кличешь? — уже стоял возле нее Гринька, улыбался. — Давай поближе, что ли, познакомимся, — протягивает ей руку, как мужику. Ирина оторопело дает ему свою, ослабевшую, тот легко жмет ее, ощущая завораживающую пухлость ее ладони. Он сдержан, сам неловко себя чувствует: не клеится что-то.

— Ну, может, в дом пригласишь? — видя, что Ирина не осмеливается ни на что, спрашивает он.

— Заходите, — все еще не пришедшая в себя, не отказывает ему Ирина.

— Вот и ладно, — продолжает улыбаться он. — Да ты не бойся меня, я, поди ж, не кусаюсь.

Прошли в избу. Гринька на мгновение замер на пороге, огляделся.

— Сама живешь?

— С бабушкой.

— А бабка где?

— В город поехала, в больницу: с печенью что-то неладно. — Сказала и тут же торопливо добавила: — Да она уже должна быть. Сейчас.

— Хорошо, — протянул Гринька и сел за стол в горнице, у окна. Посмотрел сначала пристально на улицу, потом спросил:

— Ну, рассказывай: как живешь, как дела твои; в письмах-то оно туманно всё.

Ирина смутилась, побледнела.

— Как живу? Живу вот. Здесь.

— Хорошо, — опять протянул Гринька, оторвался, наконец, от окна и стал шарить взглядом по стенам да по углам, затем неожиданно произнес:

— Ну, может, за знакомство выпьем-то? У меня есть кой-чего с собой, — извлек он из своей небольшой дорожной сумки поллитровку, пару банок кусковой говяжьей тушенки, банку сардин.

— Ты уже, поди, обедала? — спросил он ее, но Ирина отрицательно покачала головой. — Вот и ладно, вместе и пообедаем. Да что ты стоишь там, как неприкаянная, накрывай на стол, не стесняйся, мы же с тобой столько знакомы: месяца четыре, наверное, не меньше.

Ирина засуетилась, смела со стола, сбегала на огород, нарвала зелени. Больше предложить было нечего: бабушкина пенсия кончилась еще на прошлой неделе, а запасы все давно съедены.

Гринька заметил растерянность Ирины.

— А хлеб-то есть?

Она, извиняясь, развела руками:

— Бабушка должна из города привезти.

Гринька хмыкнул, полез в карман, выудил кой-какую мелочь, прикинул, хватит ли на обратную дорогу. Хватало.

— Я не знаю, где тут у вас «комок», сгоняй сама, лады? Не в службу, как говорится, а в дружбу. И колбасы купи, думаю, будет достаточно.

Ирина ушла. Гринька остался сам, пошел осматривать остальные комнаты.

Конечно, иначе, как убогим, это жилище не назовешь: занавески выцвели, постельное застирано, полы давно не крашены, окна тоже, — видно, живут только на бабушкину пенсию, а какая нынче пенсия — известно.

А вот это, наверное, уголок самой Ирины: старый комод, на нем зеркало, какие-то косметические безделушки, крупная шкатулка, из которой выглядывает уголок конверта.