Русские агенты ЦРУ - страница 15

«И этих людей, — возмущался Попов, — коммунисты называли кулаками. По приказу Сталина многие из них были подвергнуты аресту и без всякого суда сосланы в отдаленные малообжитые места!»

Хотя семья Поповых владела двумя лошадьми и тремя коровами и считалась по сравнению с другими зажиточной, она, к счастью, не попала в категорию тех, кто подвергся депортации. Однако их имущество попало в списки собственности, подлежащей коллективизации. Первым делом, с целью уменьшения возможности к сопротивлению, им в пять раз повысили конфискационный налог. Тут уже Попов не мог сдержать себя: «Нам сказали, что мы должны уплатить две тысячи рублей! Откуда нам было взять такую огромную сумму? Мы не смогли ее собрать, поэтому они пришли в дом и описали имущество. Я помню это, будто все было только вчера. В доме стояла икона в одном углу, печь в другом, а еще стол, стул, шкаф… Коммунисты описали каждую мелочь. Потом они подошли к брату и предложили ему подписать опись, поскольку он был старшим мужчиной в семье. Брат разорвал бумагу и вышвырнул этого человека за дверь».

После этого эпизода в деревне начался настоящий террор, поэтому другие крестьяне пришли обсудить ситуацию с Александром. По его совету они решили написать коллективное письмо герою революции Михаилу Калинину, ставшему к тому времени Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Это письмо было написано в стихотворной форме образованным человеком, что было большой редкостью для тех мест. Письмо содержало весьма красноречиво изложенную жалобу на то, что жители деревни были подвергнуты несправедливому и жестокому обращению, их грозили даже депортировать. В нем выражалась просьба о личном вмешательстве Калинина.

Шансы на получение ответа казались мизерными. Хотя Калинин был разрекламирован в газетах как «всенародный староста», он приветствовал «жесткие меры против кулаков», которые называл «чем-то вроде профилактической меры, антикапиталистической вакцинацией». Тем не менее среди некоторой части бюрократии излишняя жестокость антикулацкой программы вызывала определенное недовольство. Даже представители ОГПУ (организации, которая была предшественницей КГБ) отзывались о проводимых конфискациях с неодобрением, обращая внимание властей на лозунг людей, с удовольствием отбирающих чужое имущество: «Ешь, пей — теперь все наше!». Поэтому в ответ на письмо Калинину в деревню пришел прямой приказ из Москвы, запрещающий депортацию и предписывающий вернуть имущество, отобранное у семьи Поповых. Специально прибывший эмиссар верхних эшелонов власти должен был лично удостовериться в освобождении крестьян, которых к тому времени уже арестовали и готовили к высылке.

После этой победы над бюрократией Александру была предложена руководящая должность во вновь организованном колхозе (коллективном хозяйстве). Но это было не для него. Отказавшись от предложения, он попросил официально разрешить ему, жене и детям выйти из колхоза. Отслужив сержантом в Советской армии, Александр как хороший стрелок собирался зарабатывать себе на жизнь охотой. Поскольку объединить живущих в глуши охотников в колхоз не представлялось возможным, власти согласились на том условии, что Александр заплатит выкуп за выход своей семьи из колхоза, что он вскоре и сделал. Все вместе они переехали на территорию соседнего государственного лесного хозяйства, где Александр, построив избу, выращивал овощи и браконьерствовал в запрещенные сезоны, снабжая семью дичью. Таким образом, вопреки всем запретам этот исключительный человек стал, по сути дела, частным предпринимателем.

Пример Александра важен для понимания будущей шпионской карьеры Петра Попова, поскольку трудно найти принципиальную разницу между охотничьими пристрастиями старшего брата и шпионской деятельностью младшего. Оба пренебрегли традициями ради того, чтобы зарабатывать себе на жизнь частным предпринимательством. Настойчивость Александра в достижении цели позволяла принять два важных решения. Обосновавшись в лесхозе, старший брат вернулся в деревню, чтобы определить Петра на учебу в школе. «Один из Поповых должен быть образованным», — заявил он. Уровень образования в сельской местности был невысоким, даже родной язык преподавался весьма посредственно. Однако в условиях так называемого бесклассового общества грамотные люди составляли особое сословие