Русские цари - страница 15

От Казани открывались водные пути на Средний Урал с его месторождениями руды, а оттуда — в Сибирь. Еще при жизни Ивана IV в 1581–1582 гг. казачий атаман Ермак по поручению семьи предпринимателей Строгановых вел первые бои с сибирскими татарами. Из Астрахани Иван IV поспешил в северное предгорье Кавказа и открыл путь к христианским государствам грузин и армян. Наконец ничто не стояло на пути прямых связей с Персией.

Завоевание Астрахани русской империей угрожало жизненным интересам Турции, поскольку через дельту Волги до тех пор проходил важнейший путь, связывавший центрально-азиатские тюркские народы с западно-тюркской Османской империей и Меккой. Поэтому султан Селим II и крымский хан в 1569 г. попытались вернуть Астрахань грандиозным походом (с первой попыткой прорыть канал между Волгой и Доном), но напрасно: Иван IV окончательно разъединил тюркские народы.

Завоеванием татарских ханств Иван IV сделал решающий шаг к превращению России в многонациональную империю, поскольку несмотря на многолетнюю истребительную войну, организованную колонизацию и руководимую государством христианскую миссионерскую деятельность регионы на Средней и Нижней Волге оставались мусульманскими, даже маленькие народности не поддавались русификации.

Проснувшееся еще в детстве недоверие Ивана IV к своему окружению искало себе все новую и новую пищу, прежде всего с того времени, как царь предъявил приближенным новые требования. Однако в политической структуре Московского царства было так же мало места для безусловного подчинения аристократии и церковных иерархов воле «боговенчанного царя», как и до этого в Византийской империи. Сколько бы ни хотел Иван IV как «император, ведущий священную войну», торжествовать победу над татарскими царствами, но военные и политические действия за него осуществляли другие, и его чувствительный ум отмечал некоторую деталь, которая бросала тень на саму победу над Казанью. Его недоверие превратилось в глубокую пропасть полгода спустя, когда в. марте 1553 г. царь так тяжело заболел, что были приняты меры на случай его смерти. Аналогично тому, как его отец в 1533 г. позаботился о защите трехлетнего царевича от взрослых братьев, Иван IV потребовал присягнуть младенцу Дмитрию, родившемуся в октябре 1552 г. Политический разум должен был бы говорить в пользу двоюродного брата и ровесника Ивана, Владимира Андреевича. Под давлением решительных сторонников царя вельможи, и сам Владимир Андреевич, повиновались, однако от присяги по принуждению можно было бы отречься. Сопротивление воз ведению на русский престол малолетнего ребенка затронуло ближайшее окружение царя, даже Сильвестр, духовник Ивана, казалось, предал его. Случай, который, пожалуй, стал трагедией для самого царя, вероятно, уладил ситуацию для советника Ивана: царь оказался виновником последовавшей вскоре смерти маленького Дмитрия. Выздоровев, царь, вопреки советам, взял его с собой на богомолье по святым монастырям северной Руси. Во время поездки нянька и ребенок упали в воду со сходней, и первенец Ивана умер.

Жена Ивана, Анастасия Романова, относилась к тем людям, которым царь полностью доверял и у которых он пользовался безграничной любовью. Однако здоровье молодой женщины было подорвано ежегодными беременностями и ранней смертью детей. Она умерла в августе 1560 г., после того, как подарила царю еще двух сыновей. Вскоре под влиянием митрополита было решено, что следующую супругу нужно искать за границей, но ни шведский дом Ваза, ни Ягеллоны не желали соединиться с московскими Рюриковичами. Эрик XIV в 1560 г. только сел на шведский трон и вообще избегал какого-либо ответа. Принцессы из дома Ягеллонов после упорных переговоров были отвергнуты по политическим и религиозным соображениям. Царь должен был воспринять эти отказы как оскорбление. Позже его политические действия в отношении Швеции показали, что он руководствовался чувством личной мести. Унижения 1560 г. привели к тому, что Иван IV вплоть до 1568 г. весьма настойчиво пытался заполучить руку Катарины из дома Ягеллонов, выданной замуж в Швецию. Лишь свержение душевнобольного короля Эрика XIV помешало тому, чтобы эта его невестка досталась царю в качестве ли заклада, заложницы либо супруги — для наследования польского престола.