Русские князья при дворе ханов Золотой Орды - страница 17

), великому Русских стран христьанскому царю!»[160].

Таким образом, призывая Ивана III к открытой борьбе с ханом Ахматом, Вассиан в «Послании…» формулирует целостную концепцию ордынского владычества на Руси. Во-первых, связывая Русскую землю — «Новый Израиль» — с библейской историей, автор уподобляет ей историю отечественную. Отсюда вытекает сентенция о наказании за грехи. Именно так рассматривает ростовский архиепископ нашествие Батыя на русские княжества: монголо-татарское вторжение есть кара Божья за отступление русских людей от православной веры. И, подобно древнему Израилю, по факту искреннего раскаяния должно последовать помилование Руси и освобождение от власти иноплеменников. При этом мотивы искупления грехов, которые можно приравнять по значению к Воскресению, перекликаются с идейными установками «Сказания о Мамаевом побоище»[161].

Все это подводит к объявлению не принадлежащими к царскому роду самого Ахмата и всех потомков Чингис-хана, что, в свою очередь, делает вполне оправданным открытое вооруженное сопротивление ордынскому хану. Более того, Божественное покровительство, по мнению Вассиана, не только должно способствовать освобождению от иноземного владычества, но и в дальнейшем привести к покорности Орды московскому великому князю как главе «Нового Израиля». Это уже внешнеполитическая программа, которую Иван III начинает осуществлять, активно выдвигая свои войска против Большой Орды в 1485, 1487 и 1491 годах, а также устанавливая фактический протекторат над Казанским ханством в 1487 году.

Подведем некоторые итоги.

Русские книжники в прямой или косвенной форме признавали верховенство ордынского правителя над русскими землями. Со времени фактического приобретения независимости ордынского государства ханы неизменно титулуются в русских письменных памятниках «царями». Показательно, что с распадом Орды большую роль приобретает территориальная, объектная атрибуция — царский титул Джучидов получает владетельный (Казанский, Крымский, Ногайский и т. д.) маркер.

При этом ордынские «цари» занимали четко определенное место в политической и ментальной картине мира русского книжника. Они воспринимались как верховные правители Руси, а их смерть существенным образом влияла на политическую жизнь в русских княжествах. Для сравнения можно отметить регулярную запись армянских хронистов о смерти и смене иранских Ильханов — монголо-татарских сюзеренов средневековой Армении[162].

К концу XV столетия место ордынского хана на ментальной карте мира, в иерархии государств определяется все ниже и ниже вплоть до объявления ханов-Чингизидов самозванцами и, соответственно, лишения их данного титула. Тем не менее в делопроизводстве именование Джучидов царями сохраняется даже в XVI столетии.

Русские книжники не только нашли эквивалентные понятия к ордынской системе титулований, но и вплели их в повествования о событиях того времени. Четкая система титулований ордынской аристократии («князь», «великий князь», «царевич», «царев сын», «царь»; «посол») позволяет понять степень зависимости русских князей от ордынских ханов. Само по себе включение ордынской иерархической системы в культурное поле Руси свидетельствует о значительности влияния социальных институтов Орды на русскую политическую практику того времени[163].

Caми, русские князья также оказываются вписанными в социально-политическую систему ордынского государства. В этой связи русские княжеские владения должны были представлять собой аналогию ордынским улусам: великие княжества — улусам-туменам (тьмам); удельные — улусам-тысячам; князья же имели статус ордынского «улусника»[164]. Их административные прерогативы, как и ордынских владетелей[165], определялись ханским «жалованием», сведениями «девтерей» (податных списков, по которым взималась дань с русских княжеств) и ярлыком[166].

О значительности влияния Орды на русские политические институты, иерархию и титулатуру свидетельствует и то, что в XV веке при ослаблении татарского государства Московия начинает рассматриваться как преемник и наследник Орды