Русские князья при дворе ханов Золотой Орды - страница 22
Приближала к высшему слою Джучиева Улуса и выдача замуж дочери за Чингизида, особенно за великого хана или наследника престола. Так поднялся по иерархической лестнице Иса-бек — отец Урдуджи, жены Узбека. Кроме того, он женился на Иткуджуджук, дочери великого хана Узбека[210], то есть был одновременно и ханским зятем, и ханским тестем. В 1411 году попытался упрочить свое положение Идегей, выдав свою дочь замуж за хана Тимура.
О том, сколь важное значение высший слой ордынской аристократии придавал родству с домом Чингиз-хана, свидетельствует процесс принятия решения о выдаче замуж царевны из рода Чингиз-хана за границу (например, за египетского султана). Разработка брачного соглашения длилась около четырех лет. Причем обсуждался договор высшим советом государства, состоявшим из семидесяти эмиров[211]. То есть решение носило не семейный или родовой, а общегосударственный характер.
Женщины, принадлежавшие к роду Чингиз-хана (матери, сестры, жены, дочери), имели право на участие в государственных делах (например, Джиджек-хатун, Тайдула и др.). Нередко они становились регентшами при малолетних ханах[212]. Вдовы управляли улусами своих мужей и распоряжались их имуществом. На протяжении ХІІІ–ХIV веков наблюдается их активное участие в придворных интригах и борьбе за власть. Большую роль в политической жизни женщинам из дома Чингиз-хана отводит и эпос «Идегей».
Чингизиды и их ближайшие родственники занимали привилегированное положение и в правовой системе ордынского государства. По нормам Ясы в случае нарушения законодательства представителями рода «один раз, пусть его усовещают словом; если сделает вопреки два раза, пусть действуют на него красноречием; в третий раз же пусть пошлют его в отдаленное место (ссылка)… Когда он сходит туда и возвратится — он будет внимателен. Если же он не образумится, пусть посадят его в оковы и тюрьму. Если выйдет оттуда добронравным и образумившимся — очень хорошо; в противном случае пусть соберутся все родственники, составят общее совещание и положат, что с ним делать»[213]. Отголоски этой нормы прослеживаются в татарском народном эпосе «Идегей», где повествуется, как знатный бий Урман был четырежды пойман на воровстве, после чего казнен. Причем решение о казни Урмана принимал совет из девяноста «знатных парней», а решение о смертном приговоре Идегей в отчете Токтамышу аргументирует тем, что:
Ярким примером, свидетельствующим о неподотчетности Чингизидов общегосударственному суду, стало событие, последовавшее за смертью Ногая. После поражения в битве с Токтой Ногай бежал с поля боя, но был настигнут и убит русским воином[214]. Хан Токта казнил этого воина за убийство Чингизида без суда родственников. Аргументацией смертного приговора стали следующие слова: «Правосудие требует смерти его, чтобы не появился снова кто-нибудь, который сделал подобное этому», а также: «…простой народ да не убивает царей»[215].
Таким образом, судить и казнить представителя рода Чингиз-хана мог только общий совет представителей данного рода.
Ордынские ханы имели фактически неограниченную власть над своими подданными, в том числе и над представителями элиты Джучиева Улуса. Но, будучи, по сути, гарантом стабильности, правопорядка и процветания государства[216], кроме прав ордынский властитель имел и ряд обязанностей. Как пишет В. В. Трепавлов, «власть государя осуществлялась по трем направлениям: охрана целостности и укрепление державы (эля, улуса); забота о ее населении, народе; ведение завоевательных войн, забота об армии»[217]. При возведении на престол с претендента брали обещание править справедливо под угрозой свержения. То есть неисполнение ханом своих обязанностей давало право нойонам (эмирам) оставлять службу этому государю и даже право отстранить его от власти.
Примером может служить судьба хана Туда-Менгу. По сведениям Рашид-ад-Дина, он царствовал «некоторое время». Затем, около 1286 года, Алгуй и Тогрыл, сыновья Менгу-Тимура, и Тула-Бука и Кунчек, сыновья Торбу, его сместили «под тем предлогом, что он помешанный, и сами совместно царствовали пять лет»