Русские князья при дворе ханов Золотой Орды - страница 38

стр.

.

Особый удел составлял полуостров Крым. Об этом свидетельствуют сообщения Рубрука, арабских авторов, а также ханские ярлыки[366]. Судя по наблюдениям Рубрука, сами монголы располагались в степных районах полуострова, обложив жителей горной части данью. Южное побережье Крыма и его горный район в XIII веке представляли собой целый ряд обособленных, полузависимых от монголов владений[367].

Вдоль западного побережья реки Дон был расположен еще один улус. Карпини писал: «Ехали мы через всю страну Куманов, представляющую собою сплошную равнину и имеющую четыре большие реки… вторую Дон, у которой кочует некий князь по имени Картан, женатый на сестре Бату…»[368]. Где проходила граница между улусами Мауци и Картана, установить трудно. Возможно, в северной части рубежом между ними служила река Северский Донец.

О существовании в конце XIV века улусов в Подонье свидетельствуют данные, сохранившиеся в описании путешествия митрополита Пимена в Константинополь в 1389 году[369]. Анализ источников различного происхождения позволяет нам не согласиться с мнением В. Л. Егорова о том, что эти улусы принадлежали тысячникам (такое мнение, возможно.

справедливо по отношению к улусу Сары-ходжи; Бек-Булат и Ак-Буга являлись родственниками хана и командовали туменами, то есть были улусбеками-темниками). В то же время тяготение в позднейший период Бек-Булата к Крыму позволяет предполагать, что улус в правобережье Дона принадлежал именно ему (владельцы улусов в междуречье Днепра и Дона часто зимовали на полуострове)[370].

Плано Карпини называет еще один улус, который находился на Северном Кавказе. Он писал: «…У Бату есть брат, по имени Берка, пастбища которого находятся в направлении к Железным Воротам (Дербент. — Ю. С.), где лежит путь всех сарацинов, едущих из Персии и из Турции»[371]. О границах этого улуса можно судить по данным «Жития Михаила Тверского», где говорится: «…прииде в Орду благоверный великий князь Михаил у моря Сурожского, ид ежи втече Дон река… в вторую неделю поставиша его на судилище… Бывшу же ему в таковой нужи и безмерной тягости 26 день иже за рекою за Тверкою, под великими горами Ясьскими и Черкасскими, у града у Тетякова на реце Севенче»[372]. В то время (1318 год) на территории от низовий Дона до Терека кочевал хан Узбек. В XVII веке на землях, ограниченных реками Маныч, Кубань, Терек и предгорьями Кавказа, располагались кочевья Малых Ногаев[373]. Учитывая сохранение у татар традиционных маршрутов перекочевок на протяжении длительных отрезков времени, необходимо признать именно эту территорию землями ордынского северокавказского улуса.

Территория правобережья реки Терек до Каспийского моря и до города Дербент представляла собой особый улус. Он существовал на правах приграничного военизированного округа на протяжении всего существования ордынского государства[374].

О границах еще одного улуса можно судить по сообщениям Рубрука. По его сведениям, «за Танаидом (Доном. — Ю. С.)… близ Этилии (Волги. — Ю. С.) в трех днях пути от нее» располагался улус старшего сына Батыя Сартака[375]. Южная его граница находилась южнее города Сарай, северо-западная проходила по реке Хопер.

На территории, получившей в русских источниках название Червлёный Яр, находился еще один улус. В исторической науке принято считать Червлёным Яром территорию в междуречье Дона и Хопра[376].

В историографии Червлёному Яру посвящена обширная литература, причем прежде всего обсуждается политико-административный статус этой территории. В начале XX века С. Н. Введенский[377], основываясь на принадлежности междуречья Дона и Хопра к Рязанской епархии, отнес Червлёный Яр к владениям рязанских князей. Большую работу, посвященную истории этой территории в XIV–XVI веках, написал А. А. Шенников, который применительно к середине XIV столетия определил Червлёный Яр как «достаточно значительный объект». «Он должен был быть даже настолько значительным, что золотоордынские ханы в зените их могущества (Узбек, Джанибек), имевшие, казалось бы, полную возможность просто смести Червлёный Яр с лица земли, отнюдь не делали этого…»