Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды) - страница 29

 [подвластных императору] удельных владетелей, полководцев и старших воинских начальников и направлялись на службу в войска, которые назвались войсками заложников, а также еще назывались — «войска турхах»[313]. Таким образом, в китайской династийной истории выделяется еще одна важная функция призванных в строй сыновей и братьев удельных владетелей — их заложнический статус, аманат, гарантирующий покорность подданного.

Правда, судя по ещё одной записи в Юань-ши, регулярность прибытия заложников нарушалась, что требовало возобновления установленных правил. Так, во «второй луне 4-го года [девиза Чжун-тун] (11 марта — 9 апреля 1263 г.) последовал высочайший указ: «Управление контроля за войсками (тунцзюньсы) вместе с темниками и тысячниками и прочими должен следовать установлениям Тай-цзу — приказываем всем чиновникам представить своих сыновей и младших братьев ко двору [императора] для вступления в турхах». При этом последовал регламент обеспечения пребывания на службе почетных кешектенов: «Эти установления [Тай-цзу следующие]: Темник [отдает] одного человека в турхах, десять голов лошадей, быков — 2 упряжки и землепашцев — 4 человека… Сыновьям и младшим братьям темников и тысячников, которые поступили в турхах, [разрешается] брать туда с собой вместе жен и детей, [количество их] сопутствующей челяди — не ограничивается твердо определенной численностью, количество лошадей и упряжек быков, помимо установленной величины для привода [с собой по указанным выше квотам]»[314].

Уточняются и правила, по которым должен был осуществляться набор в дневную стражу: «Что касается [случаев когда] у темника или тысячника: или нет родного сына, или родные сыновья малолетние и не достигли совершеннолетия, то на службу идут младшие братья или племянники, но к тому времени, когда родные сыновья достигают возраста 15 лет, [они] в свою очередь заменяют [служивших за них младших братьев или племянников отца]»[315].

Несомненно, что описанные в Юань-ши правила относились напрямую к дальневосточным владениям Монгольских каанов. Однако и для ханов Джучиева Улуса фиксируются случаи описанного аманата. Так ко двору Ногая был отправлен сын сербского короля Милутина Стефан «на слоужбоу томоу съ великоименитынми властели земле срьбскые»[316], который пребывал в Орде между 1293/1294 и 1297 гг.[317]

В то же самое время, в конце 1280–1290-х гг. фиксируется пребывание при дворе Ногая наследника болгарского трона Феодора Святослава Тертера[318].

Армянский автор XIII в. инок Магакия (Григор Акнерци) упомянул, что ильхан Хулагу называл армянских и грузинских князей за их постоянную храбрость своими богатырями, «а молодых и прекрасных детей их назначал в свою охранную стражу с правом носить лук и мечи. Они назывались Кесиктой, т. е. привратники»[319].

Службу при ханском дворе Василий Давидович до смерти своего отца в 1321 г. и вокняжения в Ярославле, отмечают русские родословцы[320].

Весьма показательны события после похода на Москву в 1382 г. Токтамыша, когда хан задержал на долгое время в своей ставке в качестве почетных заложников сыновей всех русских великих князей: Василия Дмитриевича Московского[321], Александра Михайловича Тверского[322], Василия Дмитриевича Нижегородско-Суздальского[323], Родослава Олъговича Рязанского[324]. Причем московскому княжичу было только 12 лет (родился в 1371 г.), то есть, до положенных 15-ти лет он дожил уже будучи заложником.

Обращает на себя внимание, в связи с ордынскими правилами аманата, отъезд в 1320 г. и пребывание в ставке хана Узбека до 1322 г. московского княжича Ивана Даниловича, младшего брата владимирского на тот момент князя Юрия Даниловича. Ко времени его отъезда старшие его братья уже умерли (Александр в 1308 г., Борис незадолго до поездки в 1320 г.). Именно в 1322 г. князь Юрий лишается ярлыка на княжение и Иван, по всей видимости, выполнив военную задачу хана (сопровождал посла Ахмыла в Ростов), остается на Руси. Учитывая, что у Юрия не было сыновей, отправка в качестве заложника младшего брата выглядит с точки зрения ордынских традиций вполне правдоподобно.