Русские на чужбине, X–XX века - страница 10

В период опричнины побеги за рубеж настолько учащаются, что становятся если не нормой, то вполне обычным явлением. Причем за границу устремляются не только знатные и богатые, но и бояре и дворяне с весьма скромной родословной и прибытками. Ни казни, ни расправы с оставшимися родственниками не могли остановить отток русских за рубеж. Число опальных, ссыльных, по той или иной причине попавших в немилость к великому государю, неуклонно росло, и те, кто получил черную метку, предпочитали не искушать судьбу, а поскорее уносить ноги от греха подальше.

Известны и случаи, когда Иван Грозный не прибегал к расправе над схваченными при попытке перейти границу перебежчиками. Так, он простил за измену не только своего родственника князя В.М. Глинского, но и князя И.В. Шереметева, князя В. Фуникова и некоторых других.

Князь Курбский. П. Рыженко

Интересно, что сам царь, ввиду неудач в Ливонской войне и дестабилизации внутреннего положения в стране, допускал возможность потерять не только трон, но и в результате заговора против себя лишиться жизни. В этих условиях он усиленно, но тщетно ищет союза с Англией, военный флот которой намеревается использовать на Балтике. Одновременно Иван Грозный пытается свататься к английской королеве Елизавете. Получив отказ, он тут же переключается на ее родственницу, девицу Марию Гастингс. Бракосочетание с этой особой, к огорчению русского монарха, тоже не состоялось. А ведь он серьезно рассчитывал жениться на ней, поскольку строил планы в случае осложнения ситуации в России бежать в Англию и найти там убежище.

За границей хорошо устраивались лишь немногие. Большинство беглецов плохо приспосабливались к новым условиям, мыкались и влачили жалкое существование, заканчивая свои дни в полной безвестности. Иным же везло. Им удавалось сделать карьеру. Но таких были единицы. Среди них, например, известен новгородец Петр Розладин. В начале 1570-х годов он бежал в Швецию, поскольку кто-то из его родни был казнен, кто-то подвергся насилию и гонениям. Понимая, что вот-вот настанет и его черед, Петр решил действовать на опережение, сумел улучить подходящий момент, чтобы беспрепятственно пересечь границу, а далее добровольно вступил в шведское войско и дослужился до подполковника. На новой родине он завел семью, и его сын Фриц, по-видимому крещенный в лютеранской вере, со временем получил дворянский титул.

Иные причины заставили уехать из Московии церковного человека Ивана Федорова, знаменитого тем, что он одним из первых начал в России книгопечатание.

В середине XVI века переписка книг была надежным ремеслом, которым кормились немало людей. Ничего больше они делать не умели и не хотели, и в типографии, которую при поддержке самого царя Ивана IV наладил в Москве Федоров, увидели прямую угрозу своим интересам и привычной прибыли.

Чтобы не дать опасному конкуренту развернуться, переписчики книг принялись клеветать на печатника. Сочинять про него всякие небылицы, обвинять в колдовстве, сношениях с сатаной, отходе от православной веры, распространении ересей – религиозных лжеучений. Само типографское дело молва объявила затеей дьявола, и невежественная толпа охотно подхватила эти дикие слухи.

Фронтиспис и заглавная страница Апостола. 1563–1564 гг. Иван Федоров и Петр Мстиславец. Экземпляр из Государственной публичной научно-технической библиотеки Сибирского отделения Российской академии наук

Печатный станок не случайно появился в России на столетие позже, чем в Западной Европе. Это объяснялось тем, что в высших церковных кругах Московии великое изобретение Иоганна Гутенберга считали вредным и не давали ему ходу. Вообще почти всякая техническая новинка, исходящая из латинско-католического запада обычно расценивалась как что-то отрицательное, чуть ли не бесовское и оттого пагубное и заведомо непригодное для России. Ведь отношения католического и православного мира носили напряженный характер и нередко выливались в противостояние, скрытую, а то и открытую конфронтацию, за которой стояла борьба за приоритет во всей христианской Европе.