Русские здесь: Фильм, помогающий Андропову - страница 17

В смысле понимания русской литературы и умения писать о ний, у Кузьминского мало равных ему в России или вне ее. Его презрение в литературе к успеху, деньгам, званиям, премиям, или чему угодно, кроме литературы, составляет также его редкую, драгоценную и привлекательную черту.

Но как у всякого смертного, у Кузьминского есть слабости. Одна из них — его выставление напоказ богемности. Самое грустное — это его непонимание, что его богемность, оригинальная и опасная в России, представляет собой на Западе, го, что называется ’’панк” и чем занимаются миллионы подростков ни к чему другому не способных. ’’Панк” - это, скажем, раздеться в обществе догола, или выкрасить одну часть бороды в зеленый, а другую — в красный.

’’Панк” и оказался драгоценной находкой для Офры Бикел: ведь она смогла представить ’’панк” как сущность ’’русских”.

Если бы Офра Бикел попросила Кузьминского раздеться и станцевать голым вальс ”На сопках Манчжурии” со своей собакой, то Кузминский, возможно, устроил бы этот ’’панк” охотно, а Джессика Савич объявила бы своим дикторским жизнерадостным голосом, что именно таковы ’’русские”.

На самом деле у Офры Бикел вышло даже удачнее. Американские телезрители заключили, что подвал Кузьминского — это бордель, который ’’русские” содержат за счет пособия. Ненависть достигла высшей точки: ’’русские приехали сюда получать велфэйр и содержать на него бордели!”.

На всем протяжении фильма не показано ни у одного ’’русского” ни одного проблеска ума, таланта или хотя бы юмора. Почти нет молодости и красоты, никто не высказывает благодарности или надежд. Все подобранные Офрой Бикел мерзко и глупо брюзжат, требуют, несут чушь на ломаном английском языке, скучают по КГБ, едят, пьют и пляшут. ’’Русские”, подобранные и препарированные Офрой Бикел, производят впечатление бледных уродливых растений, выросших без тепла и света, щелевых грибов-поганок, уэллсовских подземных морлоков, человеческих отбросов на свалке истории или глубоководных рыб, выброшенных из своего родного океана — советского режима — и разрываемых собственным тщеславием и глупостью.

О том, как тщательно отбирались и препарировались ’’русские”, свидетельствует такой штрих. Офра Бикел затратила много часов (в частности, за счет налогоплательщиков) на съемку искусствоведа Тетрятникова, скульптора Неизвестного или вашего покорного слуги. Но вся эта пленка была выброшена до последнего вершка. Выброшенные таким образом средства не имеют значения! Ибо и один вершок мог нарушить беспросветный мрак ’’документального фильма”.

’’Документальный фильм” приводит телезрителей к заключению, что ’’русские” не оставили бы советский режим, знай они, что Америка не годится для них, а они для Америки. ’’Русские” уехали бы обратно к ’’русским”, к КГБ, по которому они скучают, к старой слащавой кинопропаганде, которую они смотрят ’’снова и снова”, но, как трезво сообщила Джессика Савич, у них ’’билет только в одном направлении”, а ’’пути назад нет”, и поэтому эти ’’русские” — в исторической ловушке, на чужбине, в незнакомой, ненавистной и непонятной стране, где им остается только скучать по КГБ, глушить водку даже в постели, играть ’’Коробейников” на улице и содержать бордели на пособие.

В качестве проповеди расистской или классовой ненависти ’’документальный фильм” под названием ’’Русские уже здесь” можно, как видно из вышесказанного, поставить в один ряд с ’’Протоколами сионских мудрецов” или рассуждениями о ’’буржуях” в ’’Правде” после ленинского переворота. Нам скажут: ”Но поможет ли подобная стряпня, настолько бездарная и глупая, оказывать влияние на американцев и жителей других стран, если фильм будет показан и по всему миру?” Дело, однако, в том, что бездарность и глупость самого фильма как бы сливается с бездарностью и глупостью той зловещей расистской карикатуры на ’’русских”, которую вывела Офра Бикел. Общее впечатление беспросветной, давящей, мрачной бездарности и глупости фильма как бы переносится на его действующих лиц, ’’русских”. Во-вторых, бездарность и глупость - часто сильные стороны проповеди расовой ненависти, рассчитанной на самых бездарных и глупых.