Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIV вв.) - страница 13
. Еще М. С. Грушевский считал, что
«…вообще…единовластьство Ярослава было дальнейшим очень сильным движением в эволюции внутренних связей, внутреннего единства земель Древнерусского государства, основанного Владимиром»[35]
Не менее позитивно характеризует это время Н. Ф. Котляр:
«…Письменный свод законов [имеется в виду создание Русской Правды]… повышал авторитет государства и лично князя. Княжеская власть все больше стабилизировалась и укреплялась. Этому благоприятствовала также внутриполитическая деятельность Ярослава Владимировича: укрепление рубежей и защита их от кочевников, приведение в систему международных связей, расстраивание и укрепление стольного града Руси. Все это означало укрепление государственности»[36].
Да, это, видимо, действительно, был расцвет, за которым следовал неминуемый распад…
Естественно, возникает вопрос: могло ли Древнерусское государство существовать и дальше, либо его исчезновение с политической карты Европы XII в. вполне закономерное явление? Вот как отвечал на него Б. Д. Греков, чей авторитет был практически непререкаемым для нескольких поколений советских историков:
«…Мы знаем, что Киевское государство не было монолитным ни в смысле этническом, ни в смысле стадиального культурного развития своих частей, ни в смысле организации власти, осуществляемой из Киева. Это государство лоскутное в подлинном смысле этого слова, сходное с огромным государством Карла Великого. Обязателен ли распад варварского государства теоретически? В истории европейских и неевропейских варварских государств распад явление обычное, но мы имеем случай, когда этот распад в сколько-нибудь заметной форме не произошел. История Англии не знала такого периода, который вполне соответствовал бы периоду феодальной раздробленности материковых государств. <…>
Этот случай, однако, единичен, обычно же варварские государства неминуемо распадались. Чем же объяснить это повторяющееся явление распада? Очевидно, тут есть какая-то закономерность. Если мы продумаем процесс распада, то придем к выводу, что для некоторых стран он был, действительно, неизбежен. В частности, Киевское государство не могло долго существовать в таком виде, в каком мы его до сих пор изучали. <…>
Отдельные части, включенные в его состав, в силу своих особых причин, экономических и политических, достигли такой ступени развития, что зависимость от Киева делалась для них не только не нужной, как раньше, но даже тягостной. <…>
Киев помог созреть этим новым организмам, но, созрев в недрах Киевского государства, эти организмы разваливают его, как скорлупу, в которой им становится тесно.
Это справедливо и относительно других варварских стран[37].
Основу нового строя заложил, как свидетельствует летопись под 1054 г., сам Ярослав:
«…В год 6562 (1054). Преставился великий князь русский Ярослав. Еще при жизни дал он наставление сыновьям своим, сказав им: «Вот я покидаю мир этот, сыновья мои; имейте любовь между собой, потому что все вы братья, от одного отца и от одной матери. И если будете жить в любви между собой, Бог будет в вас и покорит вам врагов. И будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которые добыли ее трудом своим великим; но живите мирно, слушаясь брат брата. Вот я поручаю стол мой в Киеве старшему сыну моему и брату вашему Изяславу; слушайтесь его, как слушались меня, пусть будет он вам вместо меня; а Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль, а Игорю Владимир, а Вячеславу Смоленск». И так разделил между ними города, запретив им переступать пределы других братьев и изгонять их, и сказал Изяславу: «Если кто захочет обидеть брата своего, ты помогай тому, кого обижают». И так наставлял сыновей своих жить в любви»[38].
Завещание это довольно точно охарактеризовал В. О. Ключевский:
Оно отечески задушевно, но очень скудно политическим содержанием; невольно спрашиваешь себя, не летописец ли говорит здесь устами Ярослава[39].
Естественно, что касается политического содержания, то его трудно различить не вооруженным вполне определенной концепцией глазом в источнике, написанном в то время, когда самого понятия политика, видимо, не существовало. Что же касается оговорки, что здесь мы слышим, скорее, голос не Ярослава, а летописца, то она, как говорится, дорогого стоит. В свое время английский исследователь С. Фрэнклин подчеркнул, что перед нами текст безусловно позднейшего, сугубо литературного происхождения, а вовсе не подлинная грамота Ярослава