Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIV вв.) - страница 9

<…> Эту удивительную историю о том, как Симонид изобрел искусство памяти, рассказывает Цицерон в сочинении…Об ораторе, когда ведет речь о памяти как об одной из частей риторики. Этот рассказ содержит краткое описание мнемонических мест и образов (loci и images), которые использовались римскими риториками»[24].

Итак, один из способов упорядочения материала, подлежащего запоминанию, Цицерон связывал с так называемыми местами памяти, использование которых облегчает запоминание больших массивов информации:

«…Он [Симонид] пришел к выводу, что желающим развить эту способность [память] нужно отобрать места и сформировать мысленные образы тех вещей, которые они хотят запомнить, и затем расположить эти образы на местах, так что порядок мест будет хранить порядок вещей, а образы вещей будут обозначать сами вещи, и мы станем использовать эти места и образы, соответственно, как восковые таблички для письма и написанные на них буквы»[25].

Вот такими восковыми табличками, которые позволяют нашим современникам записывать в своей памяти национальную историю, и являются Александр Невский и Дмитрий Донской. Хочу специально подчеркнуть, что речь здесь идет не о князьях Александре Ярославиче и Дмитрии Ивановиче, живших и действовавших, соответственно, в XIII и XIV вв. Те (сами вещи) не тождественны образам, которые их обозначают и которые представляются нашим современникам реальными персонажами российской истории. Естественно, в нашем дальнейшем изложении Александр Ярославич и Дмитрий Иванович (наряду с Александром Невским и Дмитрием Донским) должны по праву занять подобающее им место.

Однако этими личностями мне не хотелось бы ограничить ряд исторических деятелей, которые могли бы в определенный момент быть помещенными в центр нашего внимания при рассмотрении общих вопросов отечественной истории.

Дело в том, что, как отметила Л. П. Репина,

«…включение механизмов личного выбора является необходимым условием построения новой интегральной модели, призванной соответствовать интеллектуальной ситуации дня сегодняшнего. Именно трудности решения этой задачи, которые становятся все более очевидными, стоят на пути создания комплексной объяснительной модели [истории], которая должна учитывать наряду с социально-структурной и культурной детерминацией детерминацию личностную и акцидентальную.

В связи с этим представляется вполне закономерным новый поворот интереса историков от…человека типичного или…среднего к конкретному индивиду, и здесь, как правило, на авансцену вновь выходит индивид неординарный или, по меньшей мере, способный принимать в сложных обстоятельствах нестандартные решения. В результате этого поворота историческая биография, представляющая собой один из древнейших жанров историописания и пользующаяся непреходящей популярностью у самой широкой публики, получает как бы…второе рождение. В настоящее время некоторые проявившиеся в этой области тенденции дают определенные основания говорить о перспективе складывания нового направления со своими специфическими исследовательскими задачами и процедурами.

Представляется целесообразным более пристально рассмотреть методологические установки, уже имеющиеся достижения, а также выявившиеся противоречия и различия в подходах между отдельными течениями, которые так или иначе соединяются в русле этого еще не оформившегося направления. Пока его можно условно назвать новой биографической историей, поскольку базовой задачей для всей совокупности сближающихся подходов является восстановление…истории одной жизни. В качестве самоназвания используются также такие понятия, как…индивидуальная и…персональная история.

Если общий импульс к возрождению такого…персонального подхода несомненно дала неудовлетворенность многих историков тенденцией к дегуманизации и деперсонализации исторических субъектов не только в социологизированной, но и в антропологи-зированной истории, то в своей позитивной стратегии его сторонники ориентируются на принципиально различные образцы от микроистории до психоистории, от моделей рационального выбора до теорий культурной и гендерной идентичности.