Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.) - страница 6

Интересные наблюдения по истории общины, сословий и государства были сделаны и в других работах, посвященных отдельным западнорусским землям.[43]

В это же время изучалась не только история отдельных земель. Объектом пристального внимания со стороны исследователей становится и право. В этой области много сделали ученики М.Ф. Владимирского-Буданова,[44] подробно исследовавшие историю отдельных государственных институтов Великого княжества Литовского[45] и отдельных национальных групп.[46]

Достижения в области изучения литовско-русской истории и издание огромного археографического материала позволили перейти к обобщениям, выполнявшимся уже на новом, более высоком уровне, чем это было в предшествующий период. Симптоматично, что попытки создания таких «синтезирующих» трудов были предприняты во всех крупнейших университетских центрах — Петербурге, Киеве, Москве.

В Московском университете эта попытка связана с именем крупнейшего историка — М.К. Любавского. Истории местного управления в Литовско-Русском государстве посвящен один из его трудов — фундаментальное исследование многих вопросов «областной» жизни этого государства.[47] Истории центрального управления посвящена его работа о Литовско-русском сейме.[48] Переработав собственный материал, М.К. Любавский в 1910 г. издал «Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно». В чем же суть его концепции? Приступая к изложению, он дает определение значения западнорусской истории. Оно, по мнению М.К. Любавского, заключается прежде всего в том, что эта история в известном смысле является прямым продолжением истории Киевской Руси. Вот почему «ретроспективного уяснения» разных черт древнейшего, так называемого киевского, периода русской истории следует искать главным образом в позднейших данных литовско-русской истории. «Говоря вообще — изучение литовско-русской истории является одним из средств к углублению понимания русского исторического процесса в древнейший его период. По мнению М.К. Любавского, необходимо изучать этот пласт истории и для того, чтобы понять феномен Люблинской унии, понять суть отличий развития Московской Руси и Литвы.[49]

Эволюция Литовского государства представляется М.К. Любавскому в следующем виде. В XII — начале XIII в. у литовцев существовали мелкие общественные союзы, получившие в русских источниках русское название волостей. Во второй половине XIII в. в разбитой на мелкие общественные союзы Литве образовалась крупная политическая структура — великое княжество под властью Миндовга и его ближайших преемников. Одновременно с этим государством, по мнению М.К. Любавского, родилась и значительная земельная аристократия.[50] Анализируя процесс присоединения русских земель, историк приходит к выводу о том, что «сила оружия в данном случае имела второстепенное значение. Литве сравнительно легко было захватывать раздробленную Русь. Мало того, под давлением внешних опасностей западнорусские земли сами должны были идти в объятия Литвы».[51] С этим положением вполне можно согласиться. Но вот мысль о том, что «объединение западнорусских земель вокруг Литвы было повторением того, что происходило на той же западнорусской территории в IX — начале Х в.»,[52] вряд ли можно принять; на наш взгляд, ситуация с того времени значительно изменилась.

М.К. Любавский проследил процесс развития политической структуры Литовско-Русского государства. Последнее в XIV в. в сущности состояло из конгломерата земель и владений, объединенных только подчинением верховной власти великого князя. Это государство являлось симбиозом нескольких политических организаций. Исследователь скрупулезно рассматривает политическую структуру Литовско-Русского государства, ее особенности, региональные различия. Как истый государственник, он преуспел в вопросах генезиса и политического устройства государства. Об этом свидетельствует и его рецензия на книгу Ф.И. Леонтовича, в которой он высказывает ряд замечаний по поводу смешения разных политических организмов в Литовско-Русском государстве.[53] Исследуя княжескую власть, он убедительно доказывает, что князья в областях выступали не столько в качестве сонаследников государства, сколько как военачальники и правители. «В преемстве великокняжеского стола не заметно только действия одного фактора — известного обычая, известного права».