Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - страница 69

. В этих условиях правительство вынуждено было действовать осторожно и избегать вооруженных столкновений, тем более что датская сторона, в особенности после смерти принца Ганса, практически не была связана никакими обязательствами.

Необходимо отметить, что пожелания датчан о разрешении свободного проезда в Россию датских купцов и устройстве в Новгороде, Пскове и Ивангороде датских торговых дворов в результате переговоров были полностью удовлетворены[522]. Несомненно, что, действуя таким образом, русская дипломатия стремилась к еще большему обострению шведско-датских противоречий.

Неудача переговоров по главному для сторон вопросу не означала того, что русское правительство отказалось от попыток искать соглашения с Данией. В грамоте, датированной январем 1603 г., датскому королю сообщалось, что русский царь по-прежнему желает сохранить близкие отношения с датским королевским домом («мимо всех великих государей»). Был предложен новый проект брачного соглашения между царевной Ксенией и одним из двоюродных братьев Христиана IV, сыновей герцога Ганса Голштинского[523]. Русская инициатива была благоприятно встречена в Копенгагене. Вместе с грамотой от 25 июля 1603 г. Христиан IV послал в Москву портрет нового жениха[524].

Поиски соглашения между Данией и Россией, таким образом, продолжались[525].

Одновременно на протяжении 1600–1603 гг. произошло сближение русского правительства с другой политической силой, экономические интересы которой были также затронуты Тявзинским договором, — северогерманскими городами. Если учесть, что купцы этих городов почти не вели торговли в Архангельске, то понятно, что постановления Тявзинского договора, закрывавшие для иностранных купцов проезд на русскую территорию через балтийские порты, должны были вызвать особенно резкую оппозицию в их среде.

Уже на ганзетаге 1598 г. был составлен набросок инструкции для посольства, которое должно было направиться в Россию. Послам поручалось просить, чтобы к купцам ганзейских городов не применялись постановления Тявзинского договора. Одновременно они должны были добиваться дополнительных привилегий на торговлю в России: права свободного проезда по всей территории и разрешения на устройство ганзейских дворов в Новгороде и Пскове[526]. Взаимосвязь этих пожеланий очевидна: без отмены соответствующих статей Тявзинского договора расширение деятельности ганзейского купечества в Русском государстве столкнулось бы со значительными трудностями и вряд ли было бы практически осуществимо.

Запланированное на ганзетаге посольство, однако, не состоялось. Во второй половине 1599 г. Россия и Любек — главный и наиболее деятельный член объединения северогерманских городов, выступавших за расширение торговли с Россией, оказались в противоположных лагерях (Россия поддерживала герцога Карла, Любек вступил в союз с Сигизмундом)[527], что и привело на рубеже 1599–1600 гг. к временному разрыву отношений.

Разрыв, однако, не был длительным. Уже посольству Захария Меллера, побывавшему в Москве в феврале — марте 1600 г., удалось, по-видимому, добиться нормализации отношений[528]. Вместе с Захарием Меллером в Любек была направлена «опасная» грамота для послов, которых Любек намеревался прислать в Москву, очевидно, чтобы приступить к намеченным в 1598 г. переговорам. Вслед за нормализацией отношений последовало оживление дипломатических контактов.

В октябре 1601 г. Москву посетил Ганс Берендс, просивший у русского правительства «опасной» грамоты для посольства немецких городов, которые «в соединенье и в укрепленье» с Любеком[529]. В марте 1603 г. в Москву прибыло посольство северогерманских городов, состоявшее из миссий Любека и Штральзунда.

Как известно, во время переговоров, продолжавшихся с начала апреля до начала июня 1603 г., северогерманские города выступили с обширной программой, включавшей в себя пункты о беспошлинной и свободной торговле по всей территории Русского государства, о создании в ряде городов (Новгород, Псков, Москва, Ивангород) особых немецких дворов с внутренним самоуправлением, не подчиняющихся местной администрации (наподобие старых ганзейских дворов, закрытых на протяжении XVI в. во всех странах Европы), о предоставлении немецким купцам права чеканки монеты на русских денежных дворах и т. д.