Рябиновая ночь - страница 11

Когда Алексей выехал из гаража, туча уже висела над селом, заречные горы утонули в густом снегопаде. Ветер по улицам гнал обрывки газет, врывался в сенники, и из них, точно огромные черные птицы, в низкое серое небо взлетали пласты сена.

Не доезжая до усадьбы Огневых, Федор остановил трактор.

— Я на минутку домой забегу.

Федор ушел. Алексей с любопытством рассматривал большой пятистенный дом Огневых, под окнами которого темнели пять разлапистых елей. На их вершинах, точно табунки пташек, покачивались продолговатые шишки. Ветер с яростью набрасывался на деревья. Они помахивали ветками и, прижимаясь к окнам, уклонялись от него.

Когда-то на этом месте стояла маленькая избушка, крытая драньем, казака Ивана Огнева. Родители его рано умерли, и с пятнадцати лет ему пришлось батрачить. К службе он нажил всего-навсего богатства — коня, шашку и седло. После действительной вернулся в родную станицу, починил домишко и женился на Татьяне Бургуловой. Жена ему попала работящая, заботливая. Собой была неказистая, зато рожала только сыновей. И принесла она Ивану пять казачат. Радовался батрак: вырастут сыновья, помогут из нужды выбиться. И вот когда родился пятый ребенок, посадил Иван под окнами пять елей.

— Если так пойдет дело дальше, то как в лесу, Иван, жить будешь, — посмеивались станичники.

— Какой ты казак, если не вырастил сына и не посадил дерево, — отшучивался Иван.

Началась империалистическая война. Три года воевал Иван Огнев. Вернулся с фронта полным георгиевским кавалером и большевиком. Потом вместе с Лазо бил семеновцев, партизанил. А когда пришло мирное время, создал коммуну в станице, потом колхоз, стал председателем. А тем временем выросли сыновья, на зависть всему селу крепкие, сильные, и умом бог никого из них не обидел.

А тут опять война. В первый же день Иван Прохорович Огнев, передав ключи и колхозную печать агроному Нине Васильевне Дороховой, вместе с сыновьями ушел на фронт. Отважными воинами были Огневы. Двое из сыновей Ивана Прохоровича погибли под Москвой, один остался лежать в Сталинграде на Мамаевом кургане, четвертый под Курском, а самого Ивана Прохоровича пробила фашистская пуля на ступеньках рейхстага в Берлине. Татьяна Аверьяновна узнала о смерти мужа, схватилась за сердце, прилегла на кровать, попросила невестку укрыть ее — и больше не встала.

Вернулся с фронта только один из Огневых, Матвей Иванович, вернулся полным кавалером орденов Славы, с двумя орденами Боевого Красного Знамени и пятью медалями. Он-то в конце пятидесятых годов и построил этот дом на месте отцовской избушки.

Алексей смотрел на второе от угла окно, которого робко касалась ветка ели. Когда-то вечерами он тихо подкрадывался к этому окну и осторожно стучал в переплет рамы. Потом они с Анной уходили к Онону и подолгу сидели на берегу, слушая плеск волн и ночные шорохи. И было в этом что-то волшебное, таинственное.

Появился Федор в унтах из оленьего камуса, полушубке и в мохнатой шапке. Алексей окинул его взглядом:

— Вы как на северный полюс собрались.

— Нам тоже где-то зимовать придется.

Через час они были уже далеко от села, среди бушующей степи.

— Послушайте, Федор Степанович, вы хоть маленько представляете, куда мы едем? — спросил Алексей.

— А как же. На стоянку Найданова.

— По компасу или как? Я даже капот плохо вижу, И едем вроде куда-то назад.

— Не беспокойтесь, Алексей Петрович. Я же последний потомок тунгусского князя Гантимурова. Таких людей буряты раньше называли саган ясу — люди с белой костью. Мои предки зверя за версту по запаху чуяли. А дорогу на чабанскую стоянку найдем — это дело для меня пустяшное.

Алексей знал, что когда-то в Забайкалье жил князь Гантимуров, который объединял большинство тунгусских кочевников. Дальние предки Федора по материнской линии вышли из тунгусов. Когда их спрашивали: «Чьи вы люди?» Они отвечали: «Гантимуровы». Постепенно это слово стало фамилией. Алексей посмотрел на Федора. Ему было лет двадцать пять. Красивое смуглое лицо с широкими бровями. Крепкие зубы. Упрямый подбородок.

— Чудеса. Вот уж никогда не думал, что доведется дело иметь с князьями. Я уже и не знаю, как мне и вести себя с вами, — поддержал шутку Алексей.