Здесь, в обелисках, высятся года,
Их,
прогремевших и затихших, много.
И потому
пришедшие сюда
Глядят сосредоточенно и строго.
И сосны над молчанием могил
Не как в лесу шумят,
а по-иному…
Прости, отец,
что редко приходил
К тебе я
не гранитному —
живому.
Теперь-то у тебя
Я частый гость,
Но ты мне не ответишь,
Как бывало.
В просвете дат
Безмолвно улеглось
Все, что тебя когда-то волновало.
Безмолвно?
Нет, я верю в чудеса!
Я сердцем прикоснусь к застывшим датам, —
И вспыхнет гром,
И вздрогнут небеса,
И предо мной
Предстанешь ты
Солдатом.
Обшарпанное здание ЧК,
Все пулями израненное зданье,
И ты в кожане
У броневика
В тугом кольце
Кулацкого восстанья.
Граната нагревается в руке,
В другой —
наган застыл в оцепененьи,
В стремительном,
Отчаянном броске
Свое ты начинаешь наступленье.
Я на плиту надгробную твою
Гляжу и вижу:
Не хватает даты.
Не в материнских муках,
А в бою —
Известно всем! —
Рождаются солдаты.
Закат землей и тучами зажат,
Безмолвно рвутся солнечные нитки.
А под ногами
грудою лежат
Листвы осенней
Золотые слитки.
Я равнодушен к золоту.
Его
Родня не оставляла мне в наследство.
Но не забыть вовеки мне того,
Как бескорыстью обучали с детства.
Отец,
не раз рассказывал ты мне,
Как вас особняки огнем встречали,
Как после схваток
В зыбкой тишине
Богатство контры
Вы конфисковали.
И груды бриллиантов и часов
Не в сейфы с хитроумными замками,
В кладовку запирали на засов
Чекисты огрубелыми руками.
Зачем замки?
Уездное ЧК
Любые воры обойдут далече:
Они-то знают, как тверда рука
Бывает у «товарищей» при встрече.
И вдруг,
как будто по лицу — удар,
Начальник ваш краснеет,
как мальчишка:
— Сегодня заглянули на базар,
А новичок —
сбывает золотишко!
Он взял в кладовке лишь одно кольцо!
Простить его?
Но звался он чекистом…
Смотрела Революция в лицо
Усталым трибуналом неречистым.
И перед строем замерших бойцов
Ударил выстрел
Коротко и внятно.
Седое поколение отцов,
Твоя непримиримость мне понятна.
И у меня пробилась седина,
Но не расстанусь с вашими словами:
«Твориться Революция должна
Лишь чистыми сердцами и руками!»
На бреющем — проходят облака,
А может, это пролетает время
В тяжелых сгустках
Вдаль
Издалека
Над горем
И над радостями всеми?
Оно летело так же и тогда,
Сгущая в дни
Минуты и мгновенья,
Когда, отец,
Менял ты города
С армейским кочевым подразделеньем.
Приказ:
«Из Минска ехать на Урал» —
Теперь нужны милиции
солдаты.
Опять в горах грохочет не обвал,
А выстрела бандитского раскаты.
И молния раскалывает мрак,
Рванули будто молнию из ножен.
Ты так хотел уехать на рабфак,
Но сам себе сказал ты:
«Кто-то должен…»
Давно, отец, другие времена,
Но мир, отец, по-прежнему
Так сложен,
Что нам порой бывает не до сна,
