«Рядом с троном – рядом со смертью» - страница 15
царь Иоанн Васильевич, в пользовании у них малое сельцо да две деревушки, всего девять дворов, да своя пашня. Род их небольшой, вотчины [29] и поместья родственников в нашем уезде и соседней Юхотской волости, также есть у него братнедоросль, Иван, в разряды они ещё не вёрстаны [30]. Собственно, ничем выдающимся он не выделялся, а вот фамилию я его точно знал, осталось только вспомнить откуда.
К этому времени для меня соорудили из войлока полог, а из чепрака и седла ложе. Похлебав со всеми из котелка похлёбки, отправился спать, проигнорировав призыв дядьки помолиться. Ждан растолкал меня ещё до рассвета, и пока я зевал и протирал глаза, слуги подвели осёдланную лошадь. Тело не прекратило ныть после вчерашней езды, а уже надо было начинать новую скачку. Да уж, в том, прошлом, детстве я любил покататься верхом, но, как выяснилось, часок конной прогулки отличается от дня в седле так же, как баня от варения заживо. Незадолго до полудня, на берегу Плещеева озера, нас догнала группа вооружённых всадников. После обмена приветствиями и здравицами выяснилось, что это военные служки ростовского митрополита, идут к Москве на царёву службу. Они сообщили, что на столицу идёт крымский царь с ордой несметной, и воеводы приказывали поместному ополчению замосковных городов идти на ратный сбор. Понизовые да северские города уже исполчились и ждут бесерменов на берегу реки Оки. От таких новостей мой конвой призадумался, и после короткого военного совета решили далее двигать вместе. Переславль прошли не останавливаясь, для сбережения времени.
На следующем коротком привале увидели тянущееся за нами облако пыли. Пока все поправляли конскую сбрую, я присмотрелся к догонявшей нас ватаге и обомлел. Наше малое воинство настигала на рысях шайка татар человек в шестьдесят. Татаро-монголы были фактурные, прямо как в исторических фильмах, в стёганых халатах, в шапках-малахаях, под хвостатым бунчуком с полумесяцем. Забавную, наверно, картину представлял собой царевич Димитрий, когда застыл соляной статуей, указывающей на дорогу пальцем. Пожилой ратник, стоящий рядом, проследил взглядом за жестом моей руки и равнодушно буркнул:
– Ногаи.
Я, паникуя, вступил с ветераном в диалог:
– Татары!!!
– Вестимо…
– Обороняться надо!
– Ежели надоть – сборонимся…
– Бой будет!
– Вскую [31] бою быть?
– А вот ни с х…, в плен же попадём!
– Дык кому ты надобен, малахольный сицевый [32]…
Улыбающийся Иван Лошаков пояснил:
– Се ногаи романовские [33], такоже на бранное поле спешат.
Тем временем кочевники обходили нашу выстроившуюся походным строем дружину. Перекрикиваясь, поделились свежими слухами. Один из сыновей степей, ткнув в мою сторону нагайкой, оповестил соплеменников:
– Улу патша джомла Уруснынг ак хан улым.
Потомки золотоордынцев настороженно ощупали меня взглядами и, прибавив ходу, начали резво обгонять.
– Чтут, нехристи, семя великоцарское, – хмыкнул препиравшийся со мной меланхоличный старый воин.
– Что сказали-то? – поинтересовался я у него.
– Да пустое, дескать, вот сын усопшего белого царя всея Руси.
Уже в движении, поравнявшись с нашим головой, Самойлой, я донес до него свои опасения:
– Больно уж зло смотрят татарове, аки лиха бы не сотворили.
– Они опаскою глядят. Извевствуют сплетники, мол, душа великого государя Иоанна Васильевича на тебе возродилась, а поганые в сеи сказки веруют, – успокоил Колобов и, вздохнув, продолжил: – На кажный роток не сверзишь платок, творят изветы на имя твоё, царевич, де, животин ты палицей железной бьёшь, огнём жжёшь, человечьи куклы сабелькой сечёшь, потешаясь.
Поуспокоившись, я снова прибился к бывалому бойцу, начал его расспрашивать. Тот поведал, что имя его Бакшеев, Афанасий сын Петров, служил он в рязанских выборных дворянах, как отец и дед его, тридцать лет ходил стеречь рубеж в станицах и сторожках, а сейчас постарел, оставил поместье сыну, а сам подался в Ростов, на более спокойное место. Человеком он оказался сведущим и смог значительно увеличить мои знания о военном деле и татарских обычаях. Потомственный пограничник разъяснил, что набежал на Русь хан Казы-Гирей, с юных лет удачливый в набегах, хитрый и осторожный, прозвищем Борей, что по-татарски значит буря. Посмеялся он над слухами, что татар пришло сто пятьдесят тысяч, мол, если поднять все улусы, перекопский да белгородский, собрать кочевников азовского да казыева улуса и посадить в седло всех от отрока до старика, и то столько не собрать. Так под рассказы о нравах южных соседей Российского государства добрались до места очередной ночёвки – Троице-Сергиева монастыря. Моя свита собралась ломиться в запертые на ночь ворота, но поддалась уговорам остаться в общем лагере.